И потом, любовь остается любовью вне зависимости от того – реальна она или виртуальна. Живой человек, по иронии судьбы или в силу случайной генетической мутации получивший черты твоей богини, визуализирует ее в проекцию реального мира, но не имеет ничего общего с самим предметом обожания. Он случайно носит эту маску, ничего не знает и не должен знать о сути и причинах твоего восприятия, рожденного в других измерениях…

В своем сознании, не способном воспринимать действительность без постоянного логического анализа и научной систематизации, Санчес разделил Аяну на два образа.

Аяна-богиня, или, как он ее назвал, Аяна-альфа, стала его хорошим другом, собеседником и товарищем. Милая и кроткая, она всегда была готова прийти на помощь и в разрешении сложной интеллектуальной задачи – в качестве вымышленного оппонента, и в постели, если организм Санчеса, изнуренный любовной акробатикой с Полиной, для поддержания формы требовал новой порции «мечтательного» допинга.

Аяна-живая, или Аяна-бета, была взбалмошной и своенравной дурой, которая гипнотизировала его лучшего друга и водила его на поводке, как ручную собачку. Общение с ней было неприятной необходимостью. Санчес пытался минимизировать свои контакты с Аяной-бета и рьяно охранял от ее дурного влияния светлый образ своей Аяны-альфа.

Помогло. Теперь каждый раз при встрече с Аяной-бета Санчес расплывался в злорадной улыбке, вспоминая, какой она может быть в его мире. «Не подходи даже близко к образу богини, который я из тебя создал!» – каждый раз говорил его взгляд.

У таких ментальных упражнений Санчеса был один неприятный побочный эффект. В реальном мире его отношения с Аяной были крайне напряженными и неприязненными. Каждый раз при встрече они не утруждали себя соблюдением даже минимальных норм этикета по отношению друг к другу. Оба строили ужасные гримасы, если случайно сталкивались наедине в коридоре ресторана или возле офиса. При каждом удобном случае резко и довольно жестко, без малейшего такта или сожаления изводили друг друга тяжелыми насмешками.

Зацепиться могли за любой, даже самый невинный повод.

– Вся эта ваша навязчивая паранойя по поводу несовершенства человеческой расы просто абсурдна, – вдруг шла в атаку Аяна посреди тихого дружеского ужина. – Я считаю, что можно прекрасно существовать в равновесии с окружающим миром. Это прекрасное чувство…

– Смотри, как бы вдруг ты не почувствовала себя в термодинамическом равновесии с этим миром! – тут же цеплялся Санчес.

– В чем подвох, робокрыса?

– Санчес имеет в виду, что термодинамического равновесия ты добьешься, когда температура твоего тела будет равна комнатной, – пояснил Димыч, не давая своему другу позлорадствовать.

– Да вы просто какашки электрические. На батарейках. С вами невозможно нормально разговаривать!

Столь колоритные и странные отношения Санчеса с Аяной бросались в глаза всем окружающим и вызывали удивление, в первую очередь у Димыча и Полины. Сложно было представить существование подобных страстей между людьми, абсолютно равнодушными друг к другу.

«Любовь – это ненависть, просто сменившая полярность», – часто в смятении думал Димыч, наблюдая хищный азарт в глазах своей возлюбленной при виде подходившего к ним Санчеса.

Полина тоже следила за своим мужчиной с подозрительной осторожностью. Эта область его разума оставалась для нее неизученной, закрытой. Как комната, запертая на маленький ключик, в замке Синей Бороды. А вдруг там, за дверью, спрятана какая-то страшная тайна о подсознании Санчеса, какая-то его неприглядная и мерзкая изнанка, о которой Полина сейчас и не догадывается. Если она вовремя не откроет эту дверцу и не убедится, что там нет окровавленных трупов его прошлых девушек, то не сможет спокойно связать с Санчесом свою жизнь, до конца довериться ему, родить от него детей…

Только в редких случаях Санчес мог достойно и быстро парировать молниеносные уколы надменной красавицы. От этого он злился еще сильнее.

– Вот, пожалуйста, типичное поведение спирохеты анаэробной – проберется в душу к человеку, и давай там метан вырабатывать! Методом поперечного деления…

– Ну не знаю. Тебе виднее. Я с твоими родственниками плохо знакома…

– Димыч, слышал? Слышал?! Мы на вечеринку пришли культурно алкоголизироваться. А она сразу давай инфекцию возбуждать!

– Может, мне уйти?

– Файл в корзину – дисководу легче!

Димыч догонял строптивую девушку, на бегу укоряя друга:

– Ну ты, брат, сегодня в ударе… Уел девчонку, доволен?

– На себя посмотри, набойка подкаблучная!

– Нужно уметь повиноваться женщине, чтобы иметь право ею повелевать. Это же основы основ…

Прошло буквально несколько дней после того, как страсти улеглись, а соперники уже снова скрестили шпаги. Димыч с Санчесом сильно опоздали на встречу с девушками, почему-то были злы и морально подавлены. Санчес сразу потребовал пива, а Димыч начал оправдательную речь:

– Нас даже не взяли в тендер по системе автоматизации. Говорят: «Для нас это слишком важная задача». Ну и что, если мы молодая компания?! Никто лучше нас не разбирается в этих вопросах, мы несколько месяцев бесплатно помогали им документацию составить по проекту. А они в результате посадили какую-то дуру на закупки, у которой логики ноль! «По формальным параметрам не проходите», – говорит.

Санчес по привычке, так раздражавшей Аяну, перевел дискуссию в общефилософскую плоскость:

– Ей-богу, чем больше я узнаю людей, тем сильнее люблю компьютеры.

Не успел никто даже слова вставить, как Аяна уже язвила:

– Тебя обидели плохие мальчики в песочнице? Не плачь, Таня, не утонет в речке мячик.

– Понимаете, люди – это те же компьютеры, только несовершенные. Без возможности апгрейда. А некоторым так и хочется новую прошивку сделать…

– Санчес, инфантильная асоциальность сводит на нет весь потенциал твоего здорового интеллекта. Ты просто не можешь донести до людей свою мысль, не вызывая у них желания тебе врезать. Смирись и получай удовольствие от жизни. Почему ты такой человеконенавистник? Ты же так останешься один-одинешенек!

– Лучше уж быть одному, чем с кем попало. И потом, у меня есть Полина. Она меня любит.

– Эй, нормально, вы меня обсуждаете, будто я собачка домашняя, – не удержалась Полина, обычно предпочитавшая не лезть в заумные словесные перепалки.

– Это была неудачная метафора… Прости, – спохватился Санчес и поцеловал руку своей девушке, но Аяна уже не могла отступить:

– Одиночество – вообще прекрасная вещь. Я сама обожаю одиночество! Но только не тогда, когда нахожусь одна… – Она сморщилась при виде телячьих нежностей Санчеса, и тут же дьявольский огонек блеснул в ее глазах: – Ага! У тебя же на лбу мысль сейчас высветилась, что будь на месте Поли робот послушный, он бы порадовался твоей шутке и похвалил. Ха-ха-ха. Я-ро-бот-Вер-тер… Скажи, вот если бы у тебя была возможность сделать Поле апгрейд, ты бы где ей добавил?