главного управления КГБ (центральный орган контрразведки СССР) генерал-лейтенанта Грибанова за границу его больше не выпустили — предоставили жилье в Твери и установили за ним бессрочное круглосуточное наружное наблюдение.

А чтобы подсластить пилюлю и убедить Попова, что он по-прежнему пользуется доверием, ему устроили псевдоповышение — присвоили звание «полковник», назначив начальником хозяйственного управления ГРУ.

Теперь в обязанности полковника Попов входил учет и обновление особо секретного оружия Советской армии — портянок.

Глава двадцать третья

Встречи «в одно касание»

Накануне отъезда Попова из Германии Кайзвальтер, предвидя, что его отсутствие может затянуться на неопределенное время, свел агента с членом московской резидентуры Расселом Августом Ланжелли, который выполнял обязанности связника во время пребывания «Грэлспайса» в Советском Союзе.

Кроме того, для приема радиосигналов Кайзвальтер вручил Попову приемник и дал прослушать магнитофонную запись сигналов, которые тот должен был принимать, находясь в Союзе. В инструкции говорилось:

«План на тот случай, если вы останетесь в Москве. Пишите тайнописью по адресу: семья Краббе, Шильдов, ул. Франца Шмидта, 28. Отправитель Герхард Шмидт. В этом письме сообщите все данные о вашем положении и дальнейшие планы, а также когда вы будете готовы принимать наши радиопередачи.

Передачи будут по первым и третьим субботам каждого месяца. Время передачи и волна указаны в таблице…»

В ходе знакомства Ланжелли и Попов договорились, что их встречи будут проходить в режиме «моменталки» — агент, встречая связника в каком-нибудь многолюдном месте, в одно мгновение передает ему собранные материалы, взамен получая гонорар.

Это, по мнению Ланжелли, воспрепятствует «наружке» зафиксировать контакт — поди-ка разберись, кого в толпе агент коснулся случайно, а кого преднамеренно.

Кроме того, после передачи материалов «в одно касание» в людном месте им обоим будет легче затеряться и уйти от возможного «хвоста».

* * *

Первую встречу с «Грэлспайсом» американец провел в фойе гостиницы «Советская». Провел виртуозно, действительно «в одно касание».

В те годы при входе в гостиницу была установлена массивная крутящаяся дверь-карусель. Поделенная на четыре отсека, в каждом из которых мог уместиться только один человек, она беспрерывно вращалась против часовой стрелки.

Ровно в 16.00 Попов неторопливо поднялся по ступенькам «Советской» и вошел в один из отсеков «карусели». Как только он оказался в фойе, Ланжелли, поджидавший агента внутри, сделал шаг ему навстречу и принял пакет. Не покидая «карусели», Попов через секунду вновь оказался на улице и спокойно двинулся к троллейбусной остановке.

Со стороны могло показаться, что рассеянный полковник по ошибке заглянул в гостиницу.

Полковник? Ну да! К месту конспиративной встречи Попов добирался только на общественном транспорте и всегда в военной форме: срабатывало его крестьянское скопидомство — кондукторы никогда не брали плату за проезд с военнослужащих в форме.

…Когда в одно время, в одном месте «наружка» фиксирует появление двух разведчиков из противоборствующих спецслужб, задача контрразведчиков выяснить:

а) могли ли эти двое, как таперы за одним роялем, исполнять в четыре руки знакомую им обоим композицию? Если ответ «да», тогда надо установить:

б) для кого старались «таперы», то есть кто заказал композицию?

* * *

Вскоре напротив входов всех московских гостиниц, где имелись двери-карусели, оперативники устроили стационарные посты наружного наблюдения, оснащенные кино- и фотоаппаратурой. Такие же посты устроили и в фойе.

Через два месяца, ровно в 16.00 Попов был в фойе гостиницы «Центральная», куда на 5 минут раньше вошел прибывший на ярко-красном «бьюике» с дипломатическими номерами мистер Ланжелли.

Всё произошло так, как и в «Советской», с той лишь разницей, что, завидев «Грэлспайса», американец втиснулся к нему в отсек, выхватил у него из рук почтовый конверт, выбежал на улицу и впрыгнул в сорвавшийся с места «бьюик», за рулем которого сидел невесть откуда взявшийся Джордж Пейн Уинтерс-младший, ещк один церэушник, работавший под прикрытием вице-консула посольства США в Москве.

…Как выяснится позже, причиной, побудившей Ланжелли действовать с прытью ковбоя, была поднятая сотрудниками наружного наблюдения суета, которые на свой страх и риск решили взять с поличным американца и Попова.

С этой целью они в фойе гостиницы развили бурную подготовительную деятельность, не оставшуюся незамеченной Уинтерсом-младшим. Последний, во время проведения Расселом Ланжелли операции по связи с «Грэлспайсом», осуществлял контрнаблюдение, то есть выяснял, есть ли «хвост» за Ланжелли или за агентом.

Обнаружив подозрительно повышенную активность «обслуживающего персонала» гостиницы в фойе, Уинтерс понял, что готовится ловушка, и в самый последний момент, когда агент уже шагнул в «карусель», подал коллеге сигнал тревоги, а сам опрометью бросился к машине.

Промах, допущенный не в меру ретивыми «топтунами», исправил, как это ни покажется парадоксальным, Уинтерс-младший.

Глава двадцать четвертая

«Шпионская пыль»

Джордж Пейн Уинтерс-младший, молодой кадровый офицер ЦРУ, «сидел под корягой» — использовал прикрытие второго вице-консула посольства США в Москве. Он входил в группу так называемых «привлеченцев», чья основная задача — приобретение агентуры из числа советских граждан, представлявших для ЦРУ оперативный интерес.

Внимание контрразведчиков он привлек нестандартностью поведения, повышенной общительностью и чрезвычайной мобильностью. Чтобы полнее фиксировать радиус перемещения американца и объекты его устремлений, было принято решение применить «шпионскую пыль»[19].

Горничная, агентесса Второго главка КГБ, регулярно «опыляла» одежду Уинтерса во время уборки его квартиры.

…Вечером 23 декабря 1958 года Попов позвонил на квартиру атташе посольства США Р. Ланжелли и условным сигналом вызвал его на личную встречу, которая должна была состояться в воскресенье 27 декабря в туалете Центрального детского театра во время первого антракта.

Однако Ланжелли, пришедший в театр с женой и детьми, напрасно прождал агента в условленном месте — тот не явился.

ЦРУ, обеспокоенное отсутствием Попова, совершило ошибку, стоившую ему свободы и жизни.

Получив из Штатов письмо от Кайзвальтера, адресованное «Грэлспайсу», и, неправильно поняв инструкцию, Уинтерс, вместо того, чтобы вручить письмо агенту в руки, отправил его по почте, так как на конверте был указан домашний адрес Попова.

Результаты не заставили себя ждать. Датчики, которыми были снабжены «топтуны», сидевшие на «хвосте» Уинтерса, зафиксировали и его приближение к почтовому ящику, и какие-то манипуляции с ним.

Изъятую корреспонденцию проверили с помощью приборов, и участь Попова была предрешена: он оказался «под колпаком» Второго главка.

В процессе наблюдения за ним было установлено, что Попов дважды — 4 и 21 января 1959 года — встречался с Ланжелли, и во время второй встречи получил от него 15 тысяч рублей.

18 февраля 1959 года Попова взяли с поличным у пригородных касс Ленинградского вокзала, куда он прибыл на очередную встречу с Ланжелли.

При обыске у него