– Я купил ее сто лет назад, – ответил Фрэнк. – Все думал приготовить в ней что-нибудь, но так ни разу и не собрался.

– Я ему говорила, что у тебя газовая плита, – раздраженно сказала Максин, но Кэт заметила, как ласково она дотронулась до его поясницы.

– А хлеба не купили? – без энтузиазма спросила Кэт.

Максин вынула из очередной сумки белый бумажный пакет:

– Купили, конечно. Давай, Фрэнк, шевелись! Поставь чайник.

Фрэнк с Максин вели себя так, будто всю жизнь были такими родителями.

– Как там личная жизнь? Бурлит? – спросила Кэт.

– Ваша мама всегда была для меня Той Самой! – ответил Фрэнк.

– Да ладно тебе, пап, – возразила Кэт. – Вы пять лет друг с другом не разговаривали.

– Я восхищался ею на расстоянии. – И он с улыбкой подмигнул дочери.

– Ради бога, Фрэнк! – Но глаза Максин ласково смотрели на бывшего мужа.

Кэт потянулась за хлебом:

– Вы оба очень странные.

– Странные, говоришь? – сказал Фрэнк.

И оба улыбнулись ей так, словно были страшно довольны тем, что они такие странные.

Иногда она думала, что ей вполне по силам все пережить и со всем справиться.

А временами она ловила себя на том, что собственная жизнь представляется ей скучным праздником, с которого просто не терпится уйти. Допустим, она проживет лет восемьдесят. Значит, сейчас она только еще приближается к половине пути. Смерть – это горячая ванна, которую обещаешь себе устроить после того, как покончишь с ни к чему не обязывающей болтовней и скинешь неудобные туфли. Вот умрешь – и можно уже не притворяться, как тебе все нравится.

Однажды, заслышав шум за дверями своего офиса, Кэт выглянула и увидела восторженно шушукающих женщин и радостно ухмыляющихся мужчин.

Кто-то громко произнес:

– Пойдемте с нами, Кэт! Лиам свою девочку привез!

Кэт изобразила на лице восторженную улыбку. Лиам ей нравился. Девочка, родившаяся совсем недавно, в ноябре, была его первым ребенком. И потому ее коллега был вполне достоин чуточки притворного восторга.

– Ой, какая красавица, Лиам, – произнесла она машинально, а потом перевела взгляд на девочку, прижимавшуюся к отцу, как детеныш коалы, и неожиданно для самой себя спросила: – Можно?

Поддавшись безотчетному физическому желанию и не дожидаясь ответа, она взяла девочку у отца.

– В ком-то, похоже, проснулся материнский инстинкт! – воскликнула какая-то женщина.

Теплое, прижавшееся к ней детское тельце причиняло нестерпимую боль. Девочка взглянула на Кэт и вдруг улыбнулась – широко, во весь слюнявый ротик, отчего все пришли в бурный восторг:

– Ах, какая миленькая!

Крики испугали девочку, и она захныкала.

Жена Лиама, маленькая, цветущая женщина с точеной фигурой (рядом с такими Кэт всегда чувствовала себя неуклюжей великаншей), сказала: «Она, по-моему, хочет к мамочке» и с милой материнской властью протянула руки к дочке.

Когда все разошлись по отделам, Кэт вернулась на свое место. Она чувствовала себя опустошенной.

Барб принесла целую стопку входящих документов.

– Хорошенькая девочка, – заметила она. – Жаль только, что ушки у нее мамины.

С этими словами она приставила к голове растопыренные ладони и помахала ими.

Кэт улыбнулась. Барб определенно начинала ей нравиться.

– Слушайте, а ведь уже скоро выходные красоты и здоровья! – заметила однажды Лин, вертя в руках сертификат, который Джемма подарила им на Рождество.

Для Кэт было что-то нелепое в этом кусочке бумаги. Веселый привет из ее прошлого, как те чудом не пострадавшие вещи, которые порой находят на пепелище дотла сгоревшего дома. Даже почерк у нее изменился: стал свободнее, увереннее. Она вспомнила, как, помечая дату в настенном календаре, сказала Дэну: «Тебе бы с друзьями тоже не мешало куда-нибудь выбраться». Тогда она и подумать не могла, что в январе все будет совсем по-другому.

– Вы с Джеммой поезжайте, – сказала Кэт. – Я, наверное, лучше останусь дома.

– Нет, дорогая, мы без тебя не поедем.

Было проще не спорить, и, когда Лин подрулила к ее дому, она смутно ощутила что-то похожее на счастье. Джемма сидела на переднем сиденье, нацепив на голову корону Мэдди из «Маленькой принцессы».

– Помните, как мы все вместе уехали на море, когда сдали выпускные экзамены? – спросила она, повернувшись к Кэт, которая устраивалась сзади. – Как мы все высовывались из окон и визжали, даже ты, хоть и была за рулем! Хочешь повторить?

– Не особо, – ответила Кэт, хотя прекрасно помнила, как было хорошо, когда бешеный ветер врывался ей прямо в легкие.

– Хочешь надеть корону Мэдди?

– Не особо.

– Хочешь поиграем: я играю начало песни, а ты ее угадываешь и получаешь приз?

– Ладно.

И, взбираясь вверх по извилистой горной дороге на Катумбу, чувствуя, как становится все холоднее, Джемма включала одну за другой песни из старой-престарой коллекции. После первых же тактов Лин и Кэт выкрикивали названия песен, а Джемма выдавала поощрительный приз – карамельку в виде змеи.

– Сейчас точно угадаете, какая будет! – сказала она, и не успела даже нажать на клавишу, как Кэт и Лин хором крикнули: «„Венера!“» Про песню группы «Бананарама» они с восемнадцати лет говорили, закатив глаза: «Ой, я от нее просто тащусь!» Сестры частенько залезали на свои кровати, танцевали под любимую мелодию и казались сами себе безумно эротичными, пока однажды не зашла мать и, как обычно, не испортила им все настроение одним только взглядом.

Только они зашли в вестибюль гостиницы и вдохнули пропитанный изумительными ароматами воздух, у Кэт зачесалось в носу. Лин, охнув, выронила сумку со словами: «Ой, мамочки!» Джемма произнесла: «Что случилось?» И все принялись чихать без остановки.

Женщины с мокрыми волосами, в пушистых белых халатах приостанавливались, с интересом глядя на трех высоких сестер, а они чихали и все никак не могли остановиться. От веселого смеха по лицу Джеммы струились слезы, Лин раздавала бумажные салфетки, а Кэт подошла к стойке и между приступами чиханья еле выговорила: «Верните деньги!»

Выходные сулили стать веселым приключением. Вне себя от радости, они нашли гостевой дом на склоне горы, в каждой комнате которого оказалось по кровати с пологом и огромной ванной: гигантское джакузи стояло у высоченного окна, из которого открывался потрясающий вид на долину, так что, сидя в нем, можно было вообразить, что летишь на ковре-самолете. «Именно так написал один наш гость в книге отзывов», – с гордостью заметила администратор.

Джемма стала убеждать, что тут же, немедленно, пока не стемнело, им всем нужно залезть в джакузи.