– Он мне жаловался в последнюю нашу с ним встречу, что у него нет дома помощницы по хозяйству, – услышала Катя Чалова и вспомнила – точно, адвокат сетовал на вороватость прислуги! – А если такой набор продуктов, то... вывод один – японский ресторан. Я знаю, что он посещал только один, очень известный, этот, который на Дмитровке. Может, правда, и еще какие-то, но... Стоит проверить. Пока тут идет вскрытие, опергруппа проедет на Дмитровку, опросит персонал, может, там что-то вспомнят, ведь он являлся их постоянным клиентом.

«Нет, – решила Катя с огромным облегчением, – если у него и заберут это дело, то не сейчас... может, позже... но все равно это не принесет никакой пользы, он, я... мы почти уже у цели... только кто-то нас постоянно опережает, и они погибают все... все...»

Прокурор уехал, а Чалов, дав задание оперативникам, вернулся в операционный бокс к патологоанатомам.

Катя же... Нестерпимо... утомительно... ужасно вот так ждать часами, но она не могла сейчас уехать домой.

Это равносильно предательству.

Вскрытие, казалось, не закончится никогда.

Катя следила за стрелкой часов на стене. Зачем тут повесили часы... кому на них смотреть – покойникам или экспертам?

Чалов любит на часы поглядывать... не любит, а... рассказывал, что к жизни «по часам» приучал его как раз дядя... Они одна кровь, один род... А теперь одного из них вскрывают на глазах другого... Как такое вытерпеть? Даже пусть они, как Чалов утверждает, и не были особенно близки, и редко встречались... Дядя и племянник... Адвокат и следователь при прокуратуре...

Время остановилось, а в морге, в душном коридоре нет даже окон, чтобы проверить – зашло ли солнце, опустилась ли ночь...

Сыщики вернулись с Дмитровки, когда Катя уже перестала чего-либо ждать.

– Валерий Викентьевич, новости! Вы правы оказались, он обедал там вчера.

Вскрытие, бесконечное и страшное в своих подробностях, все шло, продолжалось, а они набились в свободную демонстрационную аудиторию, где со студентами-медиками проводят практические занятия – оперативники, Катя, Чалов.

– Мы опросили метрдотеля и официантов. Они вспомнили Ведищева, он же, как вы и говорили, их постоянный клиент. Он приехал обедать – один. С ним никого не было. Но мы на всякий случай изъяли у них файлы с камер наблюдения. Можем посмотреть прямо сейчас, здесь.

Ноутбук сыщики водрузили на мраморную столешницу с желобом для стока крови и лотками, куда на студенческих занятиях кладутся «образцы для исследования».

Качество видеозаписи с камер – так себе... Но Катя напряженно вместе со всеми вглядывалась в экран... Зал ресторана... Она увидела несколько занятых столиков... всего несколько, что необычно для столь раскрученного заведения.

– Вон он... столик в углу, – сказал один из оперативников. – Действительно, в одиночестве. Ставим другую пленку...

– Ну-ка прокрутите назад... Укрупните, – велел самый молодой и самый зоркий оперативник. – Вот... этот фрагмент... Валерий Викентьевич... тут женщина к выходу направляется... жалко, что со спины снято... Потерпевший... видите, он встает из-за стола, направляется за ней следом.

– Есть пленка уличная? – хрипло спросил Чалов.

– Сейчас поставим. Вот пошло... сейчас мы прокрутим вперед примерно к двум часам по таймеру, как раз обеденное время, – оперативники колдовали с ноутбуком и загруженными файлами, убыстряя, укрупняя. – Вот, вот его машина – «Бентли» – подъезжает, паркуется... выходит... Он один, с ним никого. Теперь снова вперед... Ага, есть... он... нет, он уже не один, они вместе выходят из ресторана, садятся, отъезжают... С ним женщина молодая... блондинка...

– Стоп! Остановите кадр, укрупните. – Чалов впился глазами в экран ноутбука. – Екатерина, вы ее видите? Вы узнаете ее?

– Да, – Катя тоже не отрывала глаз от экрана. – Мне кажется... да нет, эту прическу... ее ни с кем не перепутаешь, это же Наталья Литте – невеста Гаврилова.

– И? – Чалов обернулся к ней, словно сомневался, не верил глазам своим и просил, требовал поддержки – вот сейчас, здесь, чтобы окончательно все связать, слепить воедино, понять...

– И... урожденная Наталья Прохорова – сестра Виталия Прохорова, – произнесла Катя громко. – Это она здесь на пленке с вашим дядей, Валерий Викентьевич.

В Ясногорском УВД, где и так не хватало сотрудников из-за сезона отпусков, весь личный состав вот уже сутки работал по убийству в больнице и убийству Платона Ковнацкого. Для маленького подмосковного района два убийства – это предел сил и средств. Здание УВД опустело, все разъехались, разошлись на задания. «Вычистили» даже кадровиков, отправив их отрабатывать дачный поселок у озера. В дежурной части после обеда за старшего остался помощник дежурного, в изоляторе – два сержанта.

В три часа истекал срок предварительного задержания Владимира Глотова, Марианны Ковнацкой и Гермеса – по паспорту Ивана Шурупова. Но то в документах. Ковнацкую до сих пор держали в больнице, и сотрудники ИВС и помощник дежурного по этому поводу особо не парились. Сложнее обстояли дела с Глотовым – он все еще находился в состоянии наркотического опьянения. Что-то молол, иногда выкрикивал военные команды, потом начинал всхлипывать, как ребенок, признаваться кому-то в любви «до смерти», материться сквозь зубы. Его пока так и оставили в камере – до окончательного вытрезвления.

А вот Гермес протрезвел – усилия врача-нарколога не пропали даром. В три часа истек срок его предварительного задержания, а на арест следователь прокуратуры Чалов не собрал достаточно документов. И не только суета с новым убийством на улице Гашека помешала – в дежурной части ясногорского УВД это хорошо понимали, а основания... Наркотиков у Гермеса так и не нашли, то, что наркотики обнаружились в крови, на арест не тянуло, да и дело по ним еще не возбуждалось. Пистолет лицензированный и тот изъяли у Глотова, в общем...

В дежурной части ждали приезда экспертов из экспертно-криминалистического управления, собиравшихся взять у Гермеса (опять же не принудительно, а на добровольной основе) мазок из полости рта на предмет анализа ДНК. Но эксперты задерживались.

В три, как того требовал закон о задержании, Гермеса «подняли» из ИВС в дежурную часть и... усадили на банкетку. Так, чтобы можно было приглядывать через стеклянную перегородку.

Он ни о чем не спрашивал, сидел сгорбившись – казался выжатым как лимон и таким же желтым, вялым после наркотического кайфа.

Пару минут помощник дежурного сурово наблюдал за ним через стекло, потом отвлекся, стал отвечать на телефонные звонки, спохватился, снова глянул – тут он, сидит...

А затем произошло вот это...

В коридоре, видимо от сильного сквозняка, оглушительно хлопнула дверь. И помощник дежурного услышал какое-то бормотание.

Он вышел, закрыв дверь дежурной части на магнитный замок, потом проверил ключи, покосился на Гермеса, скорчившегося на банкетке. И заглянул в коридор – пусто, и точно ветер гуляет... а вон та дверь распахнута настежь. Вроде ведь ее запирали... это же розыск, они там все всегда запирают.