Кельсер довольно долго стоял на месте. Наконец он обернулся и посмотрел на Вин.

— Хэм прав, Вин. Тебе, пожалуй, ни к чему это видеть.

Вин не отступила ни на шаг, уставившись на Кельсера решительным взглядом. Наконец Кельсер вздохнул и вошел в комнату. Доксон последовал за ним, и Вин увидела то, что закрывали от нее их спины.

Пол общей комнаты был завален трупами, руки и ноги так перемешались, что в свете единственного фонаря не удавалось различить, где чьи. Тела еще не начали разлагаться — нападение на берлогу произошло утром, — но в комнате все равно стоял густой запах смерти. Запах медленно сохнущей крови, отчаяния и ужаса.

Вин замерла в дверях. Разумеется, она и прежде нередко видела смерть — на улицах столицы. Видела людей, зарезанных ножом в темном переулке. Видела забитых насмерть. Детей, умерших от голода. Однажды она видела даже, как раздраженный чем-то лорд одним ударом сломал шею старухе. И ее труп лежал на мостовой целых три дня, пока его не подобрали уборщики.

Но никогда прежде ей не приходилось видеть результатов такой преднамеренной бойни, какая произошла в берлоге Камона. Всех этих людей не просто убили, их разорвали на куски… руки и ноги валялись отдельно от тел. Из грудных клеток торчали обломки столов и стульев. На полу осталось лишь несколько чистых островков, не залитых темной липкой кровью.

Кельсер внимательно наблюдал за Вин, но она просто стояла, глядя на пиршество смерти, чувствуя себя… онемевшей? Как она могла отреагировать? Здесь лежали люди, которые дурно с ней обращались, обворовывали ее, били. И все же они взяли ее к себе, дали ей укрытие, кормили… а ведь другие сразу бы отправили ее на панель.

Наверное, брат выругал бы Вин за ту предательскую печаль, которую она почувствовала при виде страшного зрелища. Конечно, он всегда сердился, если Вин, будучи ребенком, плакала, когда он уводил ее в другой город, — ей не хотелось расставаться с людьми, к которым она привыкла, пусть даже они были с ней неласковы или просто ее не замечали. Наверное, ей не следовало проявлять подобную слабость… Вин шагнула в комнату. Нет, она не собиралась оплакивать шайку воров, и все же ей хотелось, чтобы их конец был не таким страшным.

Вин старалась не открывать чувства перед другими, но поневоле сжалась, стараясь не смотреть на растерзанные трупы. Люди, устроившие налет на берлогу, действовали основательно.

«Как-то это уж слишком, даже для братства, — думала Вин. — Что за существа могли сотворить такое?»

— Инквизитор, — тихо произнес Доксон, опускаясь на корточки рядом с одним из трупов.

Кельсер кивнул. В помещение вошел Сэйзед, ступая очень осторожно, чтобы не запачкать одежду кровью. Вин обернулась к террисанину, чтобы не смотреть на изуродованные трупы. Ей показалось странным, что Сэйзед явился сюда. Здесь было слишком опасно. Конечно, Кельсер — рожденный туманом, а Доксон, судя по всему, искусный воин. К тому же Хэм и его люди охраняли подходы к берлоге. И тем не менее Бриз, Йеден и Клабс остались в лавке. Да, здесь слишком опасно… Просто Кельсер не смог воспротивиться желанию Вин прийти сюда.

Но он без колебаний привел Сэйзеда. Это заставило Вин посмотреть на дворецкого по-новому. Почему это место опасно для рожденных туманом, но безопасно для дворецкого-террисанина? Неужели Сэйзед — могучий воин? Но где он научился сражаться? Может, у него были особые учителя?..

Ровный шаг Сэйзеда и его спокойное лицо навели Вин на новые размышления. Хранителя, похоже, совершенно не потрясала бойня.

«Ему просто интересно», — подумала Вин, осторожно пробираясь между обломками мебели и стараясь не наступать в глубокие лужи крови.

Ей хотелось очутиться поближе к Кельсеру, а тот как раз склонился над двумя трупами. Один из них, к ужасу Вин, оказался трупом Улефа. Искаженное болью лицо юноши еще осталось узнаваемым, но дальше начиналась мешанина сломанных ребер и клочьев плоти… как будто чья-то мощная рука разорвала грудную клетку.

— Плохо, очень плохо, — тихо сказал Кельсер. — Обычно «стальные» инквизиторы не утруждают себя уничтожением воровских шаек. Для этого посылают поручителей с отрядом солдат, всех арестовывают и устраивают показательную казнь. Инквизиторы подключаются к делу лишь в особых случаях.

— Ты думаешь… — пробормотала Вин и задохнулась. — Ты думаешь, это тот самый?..

Кельсер кивнул.

— Во всей Последней империи около двадцати «стальных» инквизиторов, и половина обычно находится за пределами Лютадели. Вряд ли возможно такое совпадение: один инквизитор заметил тебя, а после того как ты сбежала, другой явился в твою берлогу.

Вин стояла, не глядя на Улефа и не позволяя горю вырваться наружу. Да, конечно, Улеф предал ее, но ведь до того они были почти друзьями…

— Значит, — тихо спросила она, — инквизитор до сих пор чует мой след?

Кельсер кивнул, выпрямляясь.

— Это я виновата, — сказала Вин. — Улеф и все остальные…

— Виноват Камон, — резко перебил ее Кельсер. — Это он додумался надуть поручителя. — Помолчав немного, Кельсер внимательно посмотрел на Вин и спросил: — Ты как, справишься?

Вин еще раз глянула на изуродованное тело Улефа, стараясь быть сильной, и пожала плечами.

— Никто из них не был мне другом.

— Звучит довольно жестоко, Вин.

— Я знаю, — согласилась она с коротким кивком.

Кельсер еще какое-то время смотрел на нее, потом отошел и заговорил с Доксоном.

Вин покосилась на раны Улефа. Выглядели они так, словно над юношей поработала стая взбесившихся зверей, а не один-единственный человек.

«У инквизитора должны быть помощники, — решила Вин. — Не верится, что кто-то один, пусть даже инквизитор, мог сотворить такое».

Тела лежали кучей у задней двери, но Вин быстро прикинула, что абсолютное большинство шайки осталось в общей комнате. В одиночку никто не мог расправиться с ними так поспешно… или мог?

«Мы слишком многого не знаем об инквизиторах, — сказал ей как-то Кельсер. — Они вообще не подчиняются привычным законам».

Вин содрогнулась всем телом.

На лестнице прозвучали шаги, и в двери показалась знакомая фигура Хэма. Он держал в руке фонарь.

— Все спокойно, — доложил Хэм. — Ни поручителей, ни городской стражи.

— Это в их духе, — вздохнул Кельсер. — Хотят, чтобы местные жители сами обнаружили бойню… а трупы здесь оставили как предупреждение.

Все замолчали, и только Сэйзед что-то негромко бормотал в углу. Вин осторожно подошла, прислушиваясь к ритмичному звучанию его голоса. Наконец он замолчал, закрыл глаза и склонил голову.

— Что это было? — спросила Вин, когда Сэйзед снова открыл глаза.

— Молитва, — ответил террисанин. — Молитва народа каззи, специально для мертвых. Она читается, чтобы пробудить души умерших и высвободить их из тел — тогда они могут вернуться на Гору духов. — Сэйзед посмотрел на Вин. — Если хочешь, госпожа, я научу тебя этой вере. Каззи были интересным народом… они многое знали о смерти.