Его мать наконец вышла из джипа. Ее движения были чуть замедлены, а когда она направилась к ним, Майк заметил, что она прихрамывает. Снежинка шла рядом, обняв ее за талию, — в сущности, она вела Сару к самолету. На лице матери застыло странное болезненное выражение. Майк решил: все дело в том, что она органически не выносит момента прощания. Так было всегда.

— Вы бы поторопились, — сказал дед. Это было первое, что он произнес за все утро. Он сказал это в никуда, но адресовал слова внуку.

День был превосходный. На небе ни облачка, солнце светило вовсю. Майк знал, впереди чудесный полет в Форт-Кромвель. Он пристально смотрел на старика. Дед не останется в одиночестве. Майк видел, как он сдал, он наблюдал за ним весь год. Он видел, как тяжело ему даются самые простые дела. Он даже не мог ловить гусей. Глаза у него сдали, и Майк боялся, как бы он не поранил себе руки, обрабатывая птицу. В то утро, когда Майк нашел его лежащим на льду, он понял, как стар и беспомощен его дед.

— В чем дело? — спросил Уилл, понижая голос.

Майк повернулся так, чтобы не слышали остальные.

— Я остаюсь.

— Что?

— Я не могу оставить деда…

— Постой, — резко оборвал Уилл, — а как же твоя мать? Ты не можешь так с ней поступить. Она уверена, что ты летишь с нами. И это именно то, что ты должен сделать.

— Я не могу, — повторил Майк. Его жизнь здесь. Он не мог жить для себя. Не мог сесть в самолет и оставить деда и тетю Бесс одних. Они не переживут без него эту зиму. Майк в этом не сомневался. Его мать чувствовала себя плохо, но она поправится. У нее есть друзья, которые ей помогут. И потом, так будет не всегда. Майк понимал это. Может быть, это его последняя зима на ферме.

Уилл смотрел на Майка так, словно был готов его убить. Его глаза сверкали, желваки ходили ходуном. Он резко тряхнул головой, словно не верил тому, что услышал. Майк старался перевести дыхание, зная, что поступает правильно.

— Тогда скажи это матери, — резко произнес Уилл. — Зачем оставлять ей надежду? Скажи прямо сейчас.

Майк кивнул. Он повернулся, и первой, кого он увидел, была Снежинка. Мать стояла рядом с ней, но он не мог посмотреть на нее. Глаза у Снежинки были огромные, а улыбка такой красивой. Она смотрела прямо ему в лицо, и Майк вспомнил, как они целовались накануне вечером. Он покраснел, и Снежинка, заметив это, улыбнулась еще шире.

Уилл встал между Майком и Сарой, словно он мог ее защитить. Он обнял ее за плечи и мягко развернул к Майку. Юноша видел выражение его лица, сумрачное и выжидательное, и обрадовался, что мать не одна.

— Я остаюсь, мама, — сказал он.

Мать не ответила. Она медленно подняла голову, словно не очень хорошо его расслышала. Но Снежинка сразу все поняла, и ее улыбка мгновенно исчезла.

— Ты должен! — воскликнула она. — Я уже попросила отца лететь через Бостон, чтобы мы могли взглянуть сверху на место, где ты жил!

— Майк… — сказала Сара.

— Прости, мама. — Он шагнул к ней поближе, хотел обнять ее, или взять за руки, или сделать что-то еще, но смог только просто стоять перед ней.

— А как же школа? — спросила она дрогнувшим голосом.

— Я понимаю.

— Ты говорил, что хотел бы закончить школу? Ты думаешь о своем будущем, милый?

— Я закончу, мама.

— Когда? — спросила Сара.

— Скоро.

— Ты уже и так переросток, — хмыкнула Снежинка.

— Это твоя жизнь, и тебе на нее наплевать? — сказала его мать. — Разве ты не понимаешь, Майк? Жизнь так коротка! Ты думаешь, у тебя много времени, но годы идут, и ничего нельзя вернуть. Это так печально, милый. Может, ты считаешь себя слишком взрослым для школы?

— Нет, не считаю, — возразил Майк.

— Но ты должен! — вдруг крикнула мать срывающимся голосом. Должно быть, она сделала резкое движение, потому что сморщилась от боли и охнула.

— Сара, — сказал Уилл, прижимая ее к себе. — С ним все будет хорошо.

— Нет, не будет! — сказала она, отталкивая Уилла. Она подошла к Майку и взяла его за руки. Она смотрела ему в глаза, и он видел, как слезы катятся по ее щекам. — Едем со мной, — прошептала она. — Пожалуйста.

— Ты должен слушаться мать, — сухо пробормотал дед, — и закончить школу.

— Едем с нами, — молила она. — Будет так весело!

— Я не могу, — сказал Майк, обращаясь ко всем, но не сводя глаз с матери. — Я никогда не знал, откуда я родом, но теперь знаю. Я остаюсь на острове.

Сара зарыдала. У нее больше не было сил. Она уронила руки, склонила голову и, спрятав лицо в ладонях, горько плакала. Уилл обнял ее за плечи, и даже старик выглядел озабоченным. Снежинка стояла опустив голову и глядя себе под ноги. Майк подошел к багажному отсеку с маленькой клеенчатой сумкой в руках и поставил ее рядом с сумкой Снежинки.

— Вот, — сказал он.

— Что это?

— Лишняя кошка, — ответил он.

Натужно улыбаясь, но не в состоянии остановиться, Снежинка заглянула в сумку и достала оттуда черного котенка. Это был самый маленький, что удалось Майку найти, с белым пятнышком на груди и ярко-голубыми глазами.

— Вау-у-у, — протянула Снежинка, целуя котенка в нос. — Как его зовут?

— Не знаю. — Майк пожал плечами. — Это ты у нас специалист по именам. Учти, это мальчик.

— Доктор Дарроу, — мгновенно сообразила Снежинка, отвечая ему улыбкой.

— Здорово, — сказал Майк, улыбаясь ей. — Доктор Дарроу. — Он посмотрел на мать, и его улыбка растаяла. Свет словно сошел ее лица. Оно было серым, глаза пустыми. Она уже не рыдала, но, казалось, ее тело бил озноб.

— Сара, что с тобой? — спросил Уилл, предлагая ей руку.

— Спина, — сказала она, глотая последний приступ боли, точно острие ножа, — болит немного.

— Это у тебя разыгрался наш семейный ревматизм, — сказал дед. Теперь, когда он узнал, что Майк остается, он мог себе позволить быть великодушным. Уилл взял Сару за одну руку, а Джордж за другую, и они помогли ей подойти к самолету.

Подошел Майк, мужчины деликатно отступили, и он остался наедине с матерью. Ее взгляд был полон печали, словно она потеряла что-то очень дорогое. Майк не мог себе представить, что она так расстроится. Все матери хотят, чтобы их дети получили образование, но Майк никогда не был образцовым учеником. Это не могло так ее удивить.

— Мама! — сказал он, прислонясь к дверце самолета. — Я обязательно закончу школу. Обещаю. Я туда напишу.

— А как насчет океанографии? — еле слышно спросила она.

— Да любой океанограф может только мне позавидовать, — отвечал Майк, — я все познаю на собственном опыте, не только по книгам.

Она кивнула, будто это имело для нее значение. Но ее глаза были где-то далеко.