На сеансах химиотерапии она не испытывала боли, но тошнота была нестерпимой, и временами ей хотелось все прекратить и просто умереть. Мег Фергюсон работала с ней, обучая медитации. Они изучали приемы дзен-буддизма, сидели в позе лотоса, задерживали дыхание и пели мантры, очень красивые и отвлеченные. Сара выбрала тогда мантру «Эли-лу» и сейчас пыталась ее воспроизвести.

«Эли-лу, — думала она, — эли-лу…»

Боль стала сильнее, и мысли Сары смешались. Самолет затрясло от турбулентных потоков воздуха, и Снежинка испуганно вскрикнула. Уилл что-то говорил, пытаясь успокоить дочь. Сара услышала собственный голос: она говорила Снежинке, что все будет хорошо, рассказывала что-то о тюленях, которых они видели на Лосином острове.

— При чем здесь тюлени? — возмутилась девочка.

— Когда они ныряют, — говорила Сара, — то иной раз попадают в водоворот, это может быть и быстрое течение, и сильное волнение на море. Как наш самолет сейчас… Они созданы, чтобы преодолевать трудности…

— Я все равно боюсь, Сара, — прошептала Снежинка и всхлипнула.

— Знаю, милая, — ответила Сара, прикусив губу.

Боль была такая сильная, что перед глазами у нее замелькали искры. Сара слышала собственный голос, не веря, что это она произносит слова утешения. Душа ее кричала от боли, которая терзала ее тело. Снежинка протянула ей руку, и Сара сильно сжала ее. Возможно, это успокоит девочку, подумала Сара и вдруг заметила, что ей чуть-чуть полегчало.

Бедро у нее онемело, ногу покалывало иголочками. Изо всех сил стиснув руку Снежинки, Сара вспомнила доктора Гудэра. Последний визит к нему так ее обнадежил. Они говорили о его отце, о его брате… Наверное, он просто хотел ее отвлечь, подготовить к переменам, и она действительно испытала тогда облегчение. Но тут она вдруг вспомнила, как доктор Гудэр спрашивал ее о потере чувствительности и покалывании… Почему? Он тогда не сказал.

Сара подумала, что знает причину. Ее глаза снова заволокло слезами.

Все утро она рыдала из-за Майка, но теперь плакала о другом. Она так боролась и так надеялась. Ее день рождения превратился в настоящую сказку. Она летала с Уиллом над горами и чувствовала себя здоровой и полной жизни. И тогда она верила, что так будет всегда.

— Сара! — с тревогой в голосе окликнул ее Уилл.

Она почувствовала, как его рука коснулась ее шеи, и опустила голову.

— Спасибо.

— Сара, что-то не так? — спросила Снежинка с заднего сиденья.

Желая ободрить девочку, Сара пыталась сказать, что у нее все в порядке. Она хотела объяснить, что у нее немного болит спина, что она приняла тайленол и все пройдет. Она хотела, но не смогла. Не могла сказать ни слова о себе.

— Не бойся, Снежинка, — проговорила она. — Мы скоро будем дома.

— Держитесь, — предупредил Уилл.

Сара кивнула.

— Сара, помнишь, как мы испугались, когда Майк провалился в пруд? Помнишь, мы боялись, что он утонет?

— Еще бы, — кивнула Сара.

— Но ведь он не утонул! Не важно, что мы испугались, — сказала Снежинка. — Он ведь выбрался — так будет и сейчас.

Рука Уилла лежала на ее шее, и это успокаивало, как и рукопожатие Снежинки. Пока девочка уговаривала Сару, ее собственные страхи рассеялись. Она дышала совершенно спокойно, астма меньше ей докучала. Сара была благодарна девочке за ее слова, потому что внезапно ей все стало ясно.

— Думаю, да, — сказала Сара, возвращаясь мыслями на три дня назад, к ужасному происшествию у пруда.

Глядя на черное отверстие во льду, Сара тогда думала, что Майк погибнет. Ей казалось, что она больше никогда не увидит своего сына. «Молись, — сказала она тогда Снежинке, — молись».

Она и сама молилась. Закрыв глаза, она просила Бога сохранить ее сына. Она молилась о том, чтобы Уиллу удалось спасти мальчика. Она обещала, если потребуется, отдать жизнь за спасение сына. Все произошло так быстро, что она об этом забыла.

Но чудо свершилось. Тогда Сара приняла это как должное и только теперь осознала, что ничего в жизни не бывает просто так. За все нужно платить. Теперь она все поняла. Она молила за сына, готовая отдать собственную жизнь. «Господи, возьми мою жизнь, но только сделай так, чтобы Майк выжил…» — это были ее слова, и, похоже, теперь им суждено сбыться.

Но от понимания этого боль не уменьшилась, просто ей стало немножко легче терпеть эту муку. Ощущая близость Уилла и Снежинки, Сара прикрыла глаза и попыталась расслабиться. Она вспоминала, как они осваивали с Мег очередную медитацию, сидя на полу в палате. Мег учила ее делать вдох со словом «любовь» и выдох со словом «страх».

Сара попыталась это проделать. Она старалась глубоко дышать, несмотря на тянущую боль в спине. Она представила себе Майка, и в ее голове чередовались слова: страх… любовь… страх… любовь. Вдох, выдох, вдох, выдох…

А в это время Уилл уверенно вел самолет к дому.

Уилл посмотрел вниз и увидел Форт-Кромвель. Город был прямо под ними, в ясном воздухе отчетливо вырисовывались очертания старого форта, который стремились увидеть все, кого он поднимал в воздух на обзорную экскурсию. Но сегодня Уиллу было не до достопримечательностей, он слишком тревожился о Саре. Включив рацию, он связался с диспетчерами городского аэропорта. То, что они находились всего в нескольких милях от него, принесло Уиллу облегчение.

— Я — «Танго 2132», — назвал он свои позывные, — мы приземлимся в три. Нам нужна посадочная полоса.

— «Танго 2132», вас понял. Сегодня задействована одна полоса, две закрыты из-за порывистого бокового ветра.

— У нас сильные встречные порывы, — сказал Уилл.

Посмотрев на Сару, он подумал, что выглядит она неважно. Она казалась спокойной, но лицо было напряжено от боли, губы посинели. Уилл решил было связаться с Кертисом и попросить его вызвать к самолету «скорую помощь», но передумал. Он сам отвезет Сару в больницу. Уилл включил механизм выпуска шасси и ждал, когда загорятся две зеленые лампочки. Но загорелась только одна. Она показывала, что основное шасси вышло и встало на замки, а индикатор готовности носового шасси так и не включился.

Что за черт, подумал про себя Уилл, но ничего не сказал. Теперь он видел аэропорт, посадочная полоса блестела на солнце. А вот и диспетчерская башня, оплот безопасности, один вид которой всегда говорил ему, что он дома. Еще не тревожась, он по привычке проверил уровень топлива — оставалась половина бака. Измерительные приборы самолета могли допустить небольшую погрешность, но с поправкой в ту или иную сторону потребуется еще не менее двух часов полета, чтобы израсходовать все топливо.

Взглянув на приборную панель, Уилл убедился, что вторая зеленая лампочка так и не загорелась. Он проверил проводку. Сунув руку под панель, нащупал нужную проволочку и покачал ее из стороны в сторону. Лампочка не загорелась. Вздохнув, он посмотрел на Сару.