Мой дедушка работал главным бухгалтером обувной фабрики в Фергане, и в этом южном городе, где все ходили в халатах и тюбетейках, обувные магазины были переполнены.

Ну зачем ты вспоминаешь о вещах, которым больше двадцати лет? Что об этом вспоминать? Вектор движения всегда должен быть направлен в будущее. Вот скажи мне, почему с твоей энергией ты не едешь в Москву?

Всему свое время, я же одна туда не поеду.

Хорошо ответила, правильно. Многие считают, что выше материального ничего нет, и это большая ошибка. Помимо материального, есть нематериальное, которое по значимости больше, чем материальное.

Любовь — это химия?

Любовь — это потребность. Человек рождается с потребностью любить. Другое дело, кто-то правильно понимает, и ему удается получать от этого удовольствие, а кто-то получает страдания. Когда люди начнут понимать, что можно просто изливать любовь в мир, ничего не ожидая взамен, им станет намного легче… Хотя, это легко сказать, но трудно понять. Любовь имеет много образов, и это особенно ощущается в церкви.

Как в вашу голову пришла мысль построить церковь?

Сложно сказать, как у нас в голове вообще возникают мысли. Первая церковь, которую мы реставрировали, была в Харлушах. У нас дача на Миассовом, и мы мимо этой заброшенной церкви каждый раз ездили. Там была такая неприглядная картинка: старый засохший тополь и разрушенная церквушка. Посоветовался с женой, позвонил своим друзьям, и мы вместе приняли это решение. Виктор Яковлевич Босс, Володя Родионов, Игорь Терновский тоже вложили в этот проект много средств и души. Церковь называется Покрова Божьей Матери. В 2002 году уже вместе с лютеранской общиной мы построили церковь Спасителя Иисуса Христа в Металлургическом районе, а чуть позже, с земляками — православную церковь Николая Чудотворца на моей малой родине в поселке Солнечный. Я лютеранин, а моя жена, сын и внуки — православные. Внуков Вальдемара и Эмили мы крестили в новой церкви.

Вы помните свой первый приход в церковь?

Я был уже достаточно взрослым, когда мама привела меня в церковь. Мама входила в лютеранскую общину. Считается, что корни у нашей семьи французские. У Наполеона был художник Гро, но мы к этому художнику отношения не имеем. Папа по национальности немец. Мама была лютеранкой, и я очень хорошо помню ту церковь в небольшом перестроенном доме на Першино и лидера этой общины пастора Иоганеса, который меня крестил. По его предложению я стал председателем церковного совета, и потом родилась идея построить новую церковь. Мы пригласили архитекторов и придумали строить эту церковь в готическом средневековом стиле. Но нас вовремя раскритиковал Епископ: вы же живете в современное время, причем тут готический стиль? Тогда архитектор Владимир Ковалев придумал совершенно новый проект. На открытие церкви приезжал архиепископ, глава лютеран России. Помню, что очень волновался, встречая его в аэропорту, а он идет мне навстречу в зимней шапке, без всякого пафоса. Большой такой человек, без свиты, только с личным секретарем.

Какой грех вы не смогли бы понять?

Думаю, что тебе и без моего ответа ответ понятен. Когда человек отнимает жизнь у другого человека или совершает насилие. А все остальные грехи… Мне тут на днях один знакомый сказал: «Владимир Яковлевич, я еще погрешу немножко, пока молодой, а потом уже в церковь на причастие». Смешно. Мы же грешим каждую минуту, всю жизнь. Даже если не делаем поступки, то грешим в своих мыслях. За мысли-то никто за руку не схватит. Надо стремиться жить и следовать Христовым заповедям.

Эти мысли могут попасть в пространство другого человека?

Я же тебе уже говорил, что я сторонник эфира. Пустоты нет, она заполнена намного большим, чем мы видим. Это кажется: да я же только подумал, это всего лишь кажется. Между всеми людьми есть невидимые связи. У меня есть друг, он живет в Лондоне, епископ Дон Антонио Минини, представитель Папского престола в Англии. Когда он узнал, что мы строим церковь, он прислал мне невероятный подарок: частицы мощей семерых святых и, конечно же, частицы мощей Николая Чудотворца.

Владимир Яковлевич, за эти годы вы вывели для себя формулу любви?

Ничего не надо специально выводить и придумывать, Ирочка. Мы приходим в этот мир, чтобы познать его, а любовь у нас в душе, которая бессмертна. Любовь дана нам, чтобы обрести гармонию между материальным и духовным мирами.

Не знаю, осознает ли этот большой красивый добрый человек, что все, что он делает в жизни, все это — про любовь. К людям, к жизни, к миру целиком. Общение с ним обогащает. Каждое его действие, каждый поступок вызывают огромное уважение. Каждый разговор с ним показывает новую дорогу. И это счастье, что мир отвечает ему взаимностью. 23

Двадцать лет назад интервью с Виталием Павловичем Рыльских одновременно оказалось самым первым интервью и в его, и в моей жизни. О нем тогда говорили много и загадочно, всегда исключительно уважительно, называли только по имени-отчеству, но ответов от первого лица, что всегда в любом случае и является единственной правдой, не читал никто. Я пришла к нему и сказала: «Если вы согласитесь на интервью, сбудется мое заветное желание. Виталий Павлович улыбнулся и согласился. Не включая диктофона, я задавала вопросы, слушала его ответы и старательно запоминала все, что он говорил. Через неделю он молча прочитал текст, не внеся ни одной поправки. «Распишитесь, пожалуйста», — робко попросила я. «С моих слов записано верно?» — рассмеялся в ответ Виталий Павлович. И уже прощаясь, почти на пороге, спросил: «А какая у тебя мечта?» — «Журнал», — ответила я.

Моя мечта сбылась через пять лет после того разговора. И все эти годы у меня есть традиция, о которой знает каждый сотрудник редакции: в день выхода журнала, в самую первую очередь, я передаю новый номер в приемную Виталия Павловича Рыльских.

Виталий Павлович, если бы вдруг сейчас в кабинет вошел волшебник и сказал бы вам: «Виталий, я могу научить тебя тому, что ты не умеешь, о чем бы вы его попросили?»

Даже не знаю…

Рисовать?

Нет.

Писать стихи?

Нет.

Управлять мотоциклом?

Я и так умею.

Может быть, управлять самолетом?

(Смеется.) Зачем мне это надо? Наверное, я попросил бы его научить меня радоваться жизни.

Я видела вас с вашим сыном. Вы светитесь от счастья.

Мне кажется, что любой нормальный человек светится от счастья, когда рядом с ним его ребенок. Скоро Юре исполнится шесть лет, но он уже умеет складывать трехзначные цифры. Спрашивает меня на днях: «Папа, а 120 плюс 130 будет 250?» Иногда я специально делаю задумчивое лицо, чтобы мой сын учился искать ответ самостоятельно.