и ответишь, без доступа к интернету и научно-технической библиотеке. Ещё один миф о необразованных самодурах тиранах на троне разрушился прямо на глазах…

Таким образом — Мария Федоровна взяла под свой патронаж гараж, щеголяла в рабочем комбинезоне, в каптерке кладовщика ей устроили апартаменты с ноутбуком, а рабочие её прозвали: «Наш завгар!» Первым же делом императрица изгнала из помещения обосновавшееся там с осени винокуренное производство, в общем — была при деле и весьма довольна.

Этой идиллии предшествовала трехдневная истерика в пути, когда Павел Петрович объявил ей:

— Баста! Больше никаких династических браков с этими дикарями! Они нас никогда за людей не считали и не будут, в лучшем случае, сделают вид. Да что я тебе рассказываю, сама всё понимаешь, так что выбирай, ты или София Мария Доротея Августа Луиза Вюртембургская, или Мария Федоровна, российская императрица! Будем роднится с русскими фамилиями, упаси боже семью от вырождения и ударов в спину!

Супруга несколько дней прорыдала, ознакамливаясь с грядущими событиями истории, вплоть до двадцать первого века и поневоле прониклась правотой императора. Не со всеми его намерениями была согласна, но посчитала, что её долг, как супруги и наперсницы — во всем поддерживать мужа. А по приезду в деревню, когда врачи диагностировали у императрицы миопию высокой степени и подобрали подходящие очки — тут то она прозрела, начав знакомство с перенесенным из совсем не прекрасного далека более вдумчиво…

Серёга сегодня заскочил на обед домой, оно хоть и воскресенье, седьмое мая — а забот меньше не стало. По непривычной жаре, как никак, за середину мая в их времени — старшая Мария готовила во дворе, а обедали на веранде. Участковый поинтересовался у дочери:

— Ты чо, в церковь с утра ходила? Какие планы на сегодня, отдыхать?

— Ходила, — степенно ответствовала Маня. — Савва мощно в воскресной проповеди отжигал. А отдыхать некогда, скоро девчонок приведут, пойдем в лабораторию.

На улице два детских звонких голоса слажено затянули: «Я объявляю протест, я объявляю войну! Всем тем кто против меня, всех их я вижу в гробу!» Судя по звукам — дуэт приближался к их калитке. Серёга с сочувствием посмотрел на дочку:

— И как ты с ними справляешься⁈

— Нормальные дети! — Бросилась на защиту своих подопечных Маня. — Маша просто гиперактивная, а Кате только-только девять исполнится. А их с чуть ли не с детства в строгие рамки загоняют, то нельзя, это не по этикету. Не удивительно, что им со мной нравится!

Во двор заглянули две озорные мордашки и в унисон поздоровались:

— Бонжур, тетя Маша! Бонжур, дядя Серёжа! Маня!

— Госспади! — Воскликнула Маня, разглядев девчонок. — Вы у Ксюхи были что-ли? Как вам только Гугл в руки дался! Сейчас обработаем руки перекисью!

Вслед за девчушками в калитку протиснулся лакей-сопровождающий с кислой физиономией, с торжественной интонацией изложив произошедшее в гостях у Егора:

— Великие княжны Александра и Елена после воскресного богослужения нанесли визит Ксении Борисовне, где соизволили принять участие в совместном пошиве одежды. Младшим княжнам, чтоб не отвлекали, сшили несколько кукольных платьиц…

— А Гугл от нас сбежал и мы стали наряжать в эту одежду Масю! — Бесхитростно доложила Катя.

— А она своего счастья не оценила и сопротивлялась! — Добавила Мария, придирчиво рассматривая расцарапанные руки.

— И Марию с Екатериной отправили на попечение Марии Сергеевны, — невозмутимо продолжил сопровождающий, тут же сделав замечание воспитанницам. — не пристало девицам в вашем положении так себя вести!

— Заглохни! — Ласково посоветовала старшая. — Мы тебе не куропатки, при дворе с фрейлинами рукоделием заниматься, мы лучше сейчас с Маней мышей пойдем резать!

— И лягушек! — Важно добавила младшая. — А потом мультики и музыка!

— И лягушек! — Подтвердила Маня, принеся вату и перекись. — Только царапины обработаем и пойдем…

Две малолетние великие княжны попали под скромное обаяние Мани и уже пятый день всеми правдами и неправдами стремились к общению с ней, впитывая всё как губка…

В это же время на ферме у ветеринара происходило то ли языческое жертвоприношение, то ли забив скота — резали и разделывали баранов, выменянных у Азата и нескольких гусей. При деятельном участии неразлучной в последнее время троицы: Ермолова, великого князя Константина и Егора. Сходство с языческой церемонией усиливалось тем, что все трое, включая Константина — красовались раздетыми по пояс и щеголяли набитыми на торсах коловратами. Поначалу Константин кривился, мол не царское это дело — баранов резать, однако Егор его быстро переубедил: «Мужчина, в плане добыть пожрать, приготовить и накормить семью — должен уметь всё!» А Лёха подтвердил, что на той же войне всякое случается, нужно быть готовым к любому. Да и убивать на баранах учиться самое то, потом проще придется, как попривыкнешь к виду крови и требухи. Анисим ворчал:

— Ужо император прознает про ваши сумасбродства, мало никому не покажется! Особенно инициатору!

— Да знает пАпа! — Отмахнулся Костя, воюя с не желавшей сниматься нормально шкурой. — И не против, пусть будет, в противовес православию и масонским сектам. Да и для воев вера в Перуна более пристала, чем это блеяние о всепрощении. Православие в деле сохранения страны и её устоев показало свою полную несостоятельность, если не сказать больше…

За неумелыми потугами Константина и Ермолова наблюдал Талгат, было видно — искренне переживал за их неумение, но с советами под руку не лез, научатся. Тоже взял барана и показал мастер-класс, меньше чем за полчаса освежевав его и разделав. Тут даже Егор, привычный с детства к деревенской жизни — присвистнул в восхищении. А Анисим продолжал распоряжаться:

— Сейчас на шашлык к девятому мая мякоти напластаем, на ледник, а завтра замариную. А из остального шурпу сварим, и скотники поедят, и в поля отвезут, накормят. Эх, как при советской власти, со всем уважением к трудящимся!

— Дед, а дед, — закончил со своей тушкой Ермолов и подступился к ветеринару. — а окромя тебя ещё есть коммунисты в селе?

— Да какие они коммунисты! — Замахал руками Анисим, приосанившись. — Приспособленцы! А чо Лёша, никак и у нас на улице грузовик с пряниками перевернулся? А я говорил, что без опоры на пролетариат и крестьянство никуда!

— Я же на границу с Семиречьем не просто так ездил. — Ермолов ополоснул и тщательно вытер полотенцем нож, взял брусок и стал подтачивать лезвие. — Можно сказать, с инспекцией,