— Той дорогой — да, не сможем, — сказал Гед, обращаясь куда-то в темноту.

Аррен едва мог видеть его, хотя они стояли рука об руку, ибо горы, высящиеся прямо над ними, закрывали половину звездного неба, поэтому казалось, что в Сухой Реке течет сама тьма.

— Но мы сможем отыскать новую дорогу, — продолжал Гед.

Ответа не было.

— Мы здесь встретились как равные, — сказал Гед. — Если ты, Коб, слеп, то мы здесь тоже в темноте.

Снова не было ответа.

— Мы не можем ранить тебя, не сможем убить. Чего ты боишься?

— Я не боюсь, — раздался голос из темноты.

Затем медленно, слегка мерцая, как бы от того света, который порою пробегал по жезлу Геда, из темноты выступил человек и остановился на некотором расстоянии от Геда и Аррена выше по течению, среди огромных, смутно выступающих из тьмы массивных валунов. Был он высок, широкоплеч и длиннорук, как и в тот раз, когда его изображение явилось им на вершине дюны на берегу Селидора. Но сейчас он выглядел намного старше, его белые волосы плотно свалялись над высоким лбом. Так он явился, как дух в царстве смерти, не сожженный драконовым огнем и не искалеченный. Но нельзя сказать, что невредимый, ибо глазницы его были пусты.

— Я не боюсь, — повторил он. — Чего бояться мертвому человеку?

Он засмеялся, и смех прозвучал фальшиво и жутко в этой узкой каменной долине под нависающими горами, и на мгновение у Аррена перехватило дыхание. Но он крепко вцепился в рукоять меча и внимательно слушал.

— Я не знаю, что может испугать мертвого человека, — начал Гед. — Наверняка не смерть. Но кажется мне, что именно ее ты и боишься. Потому что нашел способ избежать ее.

— Да. Я живу. Мое тело живет.

— Но не здравствует, — сухо возразил маг. — Иллюзия еще может скрыть возраст, но Орм Эмбар не очень-то нежно обошелся с этим телом.

— Я могу все исправить. Я знаю тайны целения и юности, а не просто наведения иллюзий. Что ты дашь мне за это? Ты, именуемый Верховным Магом, похоже, принимаешь меня за какого-то деревенского колдуна. Меня, единственного из всех магов, отыскавшего Дорогу Бессмертия, которую не смог найти никто другой.

— Может быть, просто потому, что мы ее не искали, — сказал Гед.

— Ты ее искал. И все остальные тоже. Ты ее искал и не сумел найти, поэтому и начал выдумывать всякие умные слова о принятии и поддержании Равновесия и о неразрывной связи жизни и смерти. Но это были просто слова, лживые слова, которыми ты пытался прикрыть свою неудачу, скрыть свой страх перед смертью! Да и какой человек не жил бы вечно, если бы сумел? А я сумел. Я бессмертен. Я сделал то, чего не смог ты, и поэтому я — твой господин и учитель. И ты это знаешь. Хочешь узнать, как я добился этого, Верховный Маг?

Коб сделал шаг навстречу. Аррен заметил, что, хотя у этого человека не было глаз, он вел себя не как слепец, похоже, он совершенно точно знал, где стоят Аррен и Гед, и знал, что их двое, хотя ни разу не повернул головы к Аррену. Наверное, у него был некий род второго магического зрения, что-то вроде того зрения и слуха, какими бывают снабжены посылаемые магами видимые посланцы и изображения. В общем, он каким-то образом знал, что происходит вокруг, хотя и не с помощью настоящего зрения.

— Я был на Палне, — сказал он Геду, — после тебя. После того как ты в своей гордыне удалился оттуда, считая, что унизил меня и преподал мне урок. О да, урок ты мне дал, настоящий урок, но научил меня совсем не тому, чему хотел. Ибо после всего случившегося я сказал себе: сейчас я увидел, что такое смерть, и я ее не приемлю. Пусть все тупоумные существа следуют своим глупым путем, но я человек высшей природы, я стою выше их, и я не хочу идти этим путем, и я не позволю уничтожить себя! И, решив так, я снова взялся за Палнское Учение, но нашел лишь намеки и поверхностные сведения, а не то, что искал. Поэтому мне пришлось заново сплетать и творить чары и заклинания, и мне удалось создать одно заклинание — величайшее из всех, какие только были созданы. Величайшее — и последнее!

— И, произнося это заклинание, ты умер.

— Да! Я умер! Я имел смелость умереть, чтобы найти то, что вы, трусы, так и не смогли найти, — обратный путь из смерти в жизнь. Я открыл дверь, которая была закрыта с самого начала времен. И теперь я, когда захочу, прихожу в это место, а когда захочу — возвращаюсь назад, в мир живых. Единственный из людей всех времен я стал Владыкой Двух Миров. И дверь, которую я открыл, открыта не только здесь, но и в душах всех живых людей, в глубинах и неведомых безднах их сущности, которая от нас самих скрыта во мраке. Они узнают об этой двери и приходят ко мне. И все мертвые должны приходить ко мне, потому что я не утратил магическую силу живых; они должны преодолевать каменную стену, когда я повелеваю им, всем этим душам: и властителей, и магов, и гордых красавиц. Все они ходят туда и сюда — из смерти в жизнь и из жизни в смерть, — когда я им приказываю. Все должны являться ко мне, как только я позову, — и живые и мертвые! Ибо я — единственный, кто был и мертвым, и живым!

— Куда они должны приходить к тебе, Коб? Куда ты их призываешь?

— В некое место между мирами.

— Но там нет ни жизни, ни смерти. Что ты называешь жизнью, Коб?

— Силу. Власть.

— Тогда что такое любовь?

— Сила, — упрямо повторил слепец, сгорбив сутулые плечи.

— А свет?

— Тьма!

— Назови свое имя!

— У меня нет имени!

— Все в этой стране носят свои истинные имена.

— Тогда скажи мне свое!

— Меня зовут Гед. А тебя?

Слепец помолчал в нерешительности, потом сказал:

— Коб.

— Это же обыденное имя, а не истинное. Где твое имя? Где твоя истинная суть? Не потерял ли ты