С платьем удалось решить вопрос быстро. Выбрала белое в греческом стиле, свободно ниспадающее от лифа до пола. Легкое, удобное, красивое. Уже и прическу под него сразу представила. Позвонила в магазин, модель и размер в наличии. Завтра съезжу на примерку. 

– Варь, насчет твоих ипотек… тебе ведь будет, где жить. Может, ну их? – осторожно спрашивает Каверин. 

– Новую закрою, продав квартиру. А вот старую жалко – там правда хороший вариант. 

– Ты не обидишься, если на старую я выплачу весь остаток? Будем считать, что это будет мой тебе подарок к свадьбе, чтобы в новый жизненный этап входить без каких-либо долгов и обязательств, ну и тебе будет в браке спокойнее – будешь знать, что есть куда уйти от периодически невыносимого меня, – хмыкает Каверин и тут же добавляет: – Хотя это и ложная надежда – от меня уйти тебе будет очень трудно, но, главное, ты будешь спокойна. 

– Спасибо, Влад, мне нужно подумать, это все-таки слишком большой подарок. 

– Для меня не слишком. Тем более, свадебный ведь. 

Ночь, кстати, я тоже очень активно провела, но ни о чем не жалею. С Кавериным постоянно так все живо и интересно, наполнено смыслом. Мне очень этого, оказывается, не хватало. 

Проснуться пришлось очень и очень рано. Влад с виноватым видом разбудил. 

– Варенька, надо вставать. Пока соберемся, выедем. Надо успеть доехать до работы до больших пробок. 

– Угу. 

Пытаюсь открыть глаза и оторвать себя от подушки. Все же ночь была очень насыщенная. 

– А хочешь, не поедем на работу? – тоном коварного искусителя предлагает мой… жених? 

Приоткрываю один глаз. 

– А что будем делать вместо этого? 

– Спать. Гулять. В магазин съездим за мебелью или декором. 

Вздохнув, открываю второй глаз. 

– Мне кажется, я на тебя плохо влияю. С момента возвращения из Китая ты ни один день на работе не пропустил, зато вчера… 

Влад задирает на мне свою футболку, выданную мне для ночевки, целует в живот и потом осторожно дотрагивается до него щекой. Каверин довольно щурится. 

– Так это я так часто ездил, чтобы тебя доставать, а сейчас ты под боком, можно это делать и тут. 

– Едем, – твердо произнесла я. – Директор и глава департамента не должны подавать плохой пример. Влад?

Каверин прислушивается, но не ко мне, а к тому, что происходит у меня в животе. 

– Вла-ад.

– Как его назовем? 

– Не знаю, а ты как хочешь? 

– Надо подумать. 

Влад приподнимает голову и смотрит на меня благодушно. 

– Спасибо, Варя. 

– За что? 

– С тобой я вновь чувствую, что живу не зря, что я не какое-то… существо. Знаешь, вот оно, полное ожиданий детство, насыщенная юность, первые разочарования, а потом жизнь начинает нестись так быстро, и ты уже не тот правильный хороший мальчик, не кто-то, кем мечтал быть в детстве, и не ясно, а как вообще надо жить, что правильно, а что нет. Время пронеслось, как один миг, а ты так ничего хорошего и достойного не сделал, банально даже дерево не посадил, и дом не построил, делаешь ошибки, прожигаешь жизнь, живешь и сам не знаешь, зачем, и в зеркало на себя смотреть становится противно. У тебя не было такого чувства, Варя, словно большая часть жизни пронеслась, а ты и не заметила? 

Хмыкнула. 

– О, я это чувство знаю прекрасно. Особенно с учётом того, что большую часть времени я потратила на учебу и работу. Это было как телепорт из одного дня в другой, затем такие же одинаковые серые месяцы, постепенно складывающиеся в годы. Но мне это время нравилось как раз-таки этой серой стабильностью. Все лучше, чем тот кошмар, что был в детстве и юности.

Каверин очень тепло мне улыбнулся. 

– А сейчас, когда мы вместе и даже просто общаемся, нет ведь такого чувства? 

– Нет. Все очень ярко, остро… у тебя с женой было так?

Влад очень мало рассказывал о своей жене, почти ничего, мне кажется, ему все еще больно вспоминать. 

– Было несколько иначе. Женя была моей однокурсницей, перевелась к нам на последнем курсе. Бунтарка сама по себе, именно это мне в ней понравилось и заинтересовало. На тот момент мне казалось, что это очень круто. Она не вписывалась в рамки привычного мне мира, вытягивала меня в клубы, на вечеринки, уговаривала на разные эксперименты, безрассудства. Ну и всем этим очень не нравилась моему отцу. Ну и чем больше она ему не нравилась, тем больше нравилась мне. Когда я женился и отказался от практики за границей в нашей с тобой компании, отец был в бешенстве. После свадьбы, когда я пошел работать и полностью стал независим, а он перестал так остро реагировать, приняв Женю, неожиданно я тоже подостыл, весь острый дух бунтарства выветрился. Наверное, я повзрослел. Наши интересы стали расходиться. Жене все так же нужны были клубы, развлечения, общение и веселье, она не работала, а мне после рабочего дня уже не так всего этого хотелось. Уже появились другие желания. Мне захотелось развиваться, пробовать себя в новых делах, открывать свой бизнес, ей это казалось скучным, но все равно, когда мы узнали о болезни, это был тот еще удар. После того, как она умерла, я был сам не свой, затем известие о ребенке, ну и все. Скорбь, чувство вины, причем в двойном размере, чтобы все это заглушить, я стал все чаще встречаться с приятелями. 

Лежим, обнявшись, с Владом. Надо бы вставать, а мы все лежим. Хорошо так, спокойно.

– Влад, пора на работу ехать.

– Ага-а, – тянет Каверин, зарываясь носом мне в волосы, а рукой берясь за край моих трусиков и медленно стягивая его вниз. Вот же активист.

– Влад!

– Опоздаем, так опоздаем. Ты, кстати, как потом хочешь на работу выйти из отпуска? Через три года или через шесть?

– Как это через шесть?

– Ну мы же не будем останавливаться на Миле и Максе? Как тебе имя Максим?

Меня начинает трясти от смеха. Владу только палец дай, а он уже руку откусывает.

– Эй, котенок, ты чего там так веселишься?

Пользуясь тем, что я отвлеклась, Каверин все-таки решительно стягивает с меня белье.