‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– А она сказала, почему вдруг опомнилась? 

– Нет, но по обмолвкам я понял, что тот, к кому она уезжала, проигрался с ней и отправил обратно, в чем есть, без денег и без всего, ей некуда ехать, видимо, рассчитывала увидеться с Милой, засидеться в гостях и остаться на ночевку, а там как пойдет. 

– Погоди, то есть она даже без одежды, вещей, сразу из аэропорта сюда? И ей больше некуда пойти? 

Влад окинул меня тяжелым взглядом. 

– Варенька, я знаю, что ты, в силу своего состояния, сейчас особо чувствительная, податливая и добрая, чем я иногда теперь бессовестно пользуюсь, но пусть это распространяется только на ближний круг, тебя не должно волновать, что там и как с Оксаной. Ее ноги в нашем доме не будет. 

– Если мы семья, то любые проблемы должны решать вместе. 

– Это не проблема. Уже все решено. 

– Но что, если ты все не так понял? Оксана одумалась, вернулась, в чем была, лишь бы скорее увидеть дочь? 

Каверин картинно закатил глаза и зафыркал. Сложила руки на груди.

– Ты злой. А она все-таки мама. Каждый может ошибаться. Ты тоже в свое время очень долго не хотел даже просто увидеть Милу, а сейчас, вон, как ее любишь.

– Варя, тем не менее, я от своих обязанностей в отношении Милы никогда не отказывался и исправно платил алименты. Суммы куда больше необходимого. 

Кажется, Влад обиделся, отвернулся. 

– А что, если она вновь будет приходить и просить встреч?

– Сомневаюсь. Денег на такси и пару дней скромного существования я все же дал, найдет себе спонсора и забудет про Милу. Она не имеет права что-либо требовать. Будет продолжать приезжать, буду через официальные органы решать этот вопрос. Примерно с середины лета обещают окончательно огородить поселок и выставить охрану, так что не будет приходить. 

Настало мое время фыркать.

– Но ведь со стороны реки все равно все открыто.

– Думаешь, она вплавь будет перебираться? – Влад, наконец, улыбнулся. – Или на матрасе?

– Лодки никто не отменял.

После разговора, как бы там ни было, но осадок, вместе с тревожным ожиданием нового появления Оксаны, остался. Возможно, этот приезд, а возможно, и суета последних дней сказались, но поясницу стало неприятно подтягивать, моему врачу это не понравилось, она отправила меня на всевозможные анализы, а затем и на капельницы, строго наказав не нервничать и не переутомляться. Но все равно тревожно, очень боюсь потерять и этого ребенка. Влад от этих известий напрягся, вообще запретил всякие выезды по делам, только прогулки, и активно уговаривает уйти на больничный и в отпуск. 

А тут еще и на работе слухи пошли, что я не просто так пополнела, а директор надо мной вьется, пылинки сдувает, да и вообще кто-то видел, что мы с Кавериным вместе с работы уезжаем. Понимаю, что настала пора сдаваться и делать официальные заявления, ну и да, придется, видимо, уходить раньше, сейчас такой период, когда нужно меньше думать о работе, и хорошо, что есть, куда уходить. 

И тут меня вызывает к себе Герарди. Узнав об этом, Влад мрачно заявляет:

– Я с тобой пойду. 

– Зачем это?

– Я с ним в прошлый раз не очень хорошо поговорил, вдруг на тебе отыгрываться будет, а тебе сейчас особо сильно нервничать нельзя. 

– Да ладно, не буду я нервничать, да и, мне кажется, Александр Маркович не такой.

– Ага, понравился тебе все-таки, значит, да?

Фыркнула.

– Влад, перестань, ты в курсе, что он женат и у него трое детей?

Теперь фырчит Каверин.

– Подумаешь, трое. У меня почти двое, в потенциале пятеро или шестеро, но нравиться тебе меньше не стал. Верно?

– Ой, тебя-то я вообще люблю, – веселюсь я, но на другом конце телефона вдруг установилась странная тишина. – Влад? Вла-ад? Ты чего там? Куда пропал? 

– Вообще, ты впервые сказала, что меня любишь, я наслаждаюсь моментом. Повтори.  

– Э-эм, – стушевалась, краснею. – Люблю. 

– Кого?

– Тебя. 

– Сильно?

– Угу. 

– А еще скажи. 

– Все, мне надо идти, пока. 

– Ну иди, иди к своему Герарди. 

Фыркнула и в необычайно хорошем настроении отправилась сдаваться. Мне же сейчас признаваться в беременности и в том, что подвела высокие ожидания Александра Марковича относительно своей кандидатуры, раньше немного волновалась, чувствовала вину, а теперь так легко и душа поет. 

Большой начальник встречает меня без улыбки. Строгий, хмурый, а мне не страшно, мне хорошо и море по колено. 

– Добрый день, Александр Маркович, – повинно опуская голову, произношу я. 

Герарди все так же хмуро оглядел меня с головы до ног и… неожиданно широко улыбнулся. 

– Вас можно поздравить, Варвара Олеговна? – мягко произнес Герарди. – Кого ожидаете, если не секрет? 

– Да, спасибо. Мальчика. 

– Замечательная новость. 

Неожиданно, но немного поговорили с Герарди, что называется, «за жизнь». Александр Маркович дал несколько советов из своего опыта о детях, уточнил даты выхода в декрет, ни капли не разозлился, только порадовался, и тут звонок. Нервный голос помощника по громкой связи сообщил, что в приемной ожидает директор одного департамента и очень просит его немедленно впустить. М-да.

Александр Маркович усмехнулся и разрешил. В кабинет тут же решительно зашёл Каверин и быстро оказался возле меня. Влад строгим взглядом окинул нас с Герарди, но заметив, что я спокойна и улыбаюсь, расслабился, вежливо поздоровался с директором компании и вдруг извинился. 

– Я прошу прощения за те резкости, что высказывал на прошлых наших встречах. Ну и за ту попытку ударить вас тоже прошу прощения. И...

– Ничего, я не в обиде, я и сам порой могу вспылить, – благосклонно произнес Александр Маркович, прерывая поток покаяний от Влада, хотя я бы послушала дальше, после чего кивнул Каверину на свободный стул. – Что же вы не известили меня, что Варвара Олеговна в положении? Я бы тогда не затевал всю эту историю с Китаем.