Я полежал еще немного, обдумывая то, что услышал от Стар. «Высочайшее искусство», а там – дома – мы даже не изучаем его, а еще менее – преподаем. Обучение балету требует многих лет, а в Метрополитен-опера не приглашают петь только потому, что у вас громкий голос.

Тогда почему у нас любовь считают инстинктом?

Разумеется, сексуальный аппетит – это инстинкт, но разве аппетит превращает обжору в гурмана, а кухарку из забегаловки – в ресторанного шеф-повара? Черт побери, даже чтобы стать кухаркой в тошниловке, надо учиться.

Я вышел из парной, насвистывая «Все лучшее в жизни бесплатно», но тут же замолчал, сочувствуя своим бедным соотечественником, которые обманом лишены того, что положено им по праву.

Проводив нас на милю за пределы своих владений, Дораль попрощался с нами, обнял меня, расцеловал Стар и взъерошил ей волосы. Потом он и вся его свита выхватили мечи и салютовали до тех пор, пока мы не скрылись за ближайшим холмом. Я ехал рядом со Стар, Руфо храпел позади.

Я взглянул на Стар, у нее чуть подрагивали уголки губ. Она поймала мой взгляд и чопорно произнесла:

– Доброе утро, милорд.

– Доброе утро, миледи. Каково почивали?

– Благодарю вас, недурно, милорд. А вы?

– Спасибо, тоже хорошо.

– Вот как? А с собакой ничего странного этой ночью не произошло?

– «Собака ночью никак себя не вела, и это и было самое странное», – ответил я, стараясь сохранять на лице серьезность.

– Неужели? Такая жизнерадостная собачка?! А тогда кто был тот рыцарь, которого я видела с некой леди?

– То было не ночью. Еще варкалось.

– Понятно. Значит, у тебя «взы-взы» стрижает меч? О, светозарный мальчик мой!

– Брось свои бармаглотовы штучки, ты чересчур игривая девчонка! – Я старался быть серьезным. – У меня есть друзья, и они подтвердят мое алиби. А кроме того, «я силой десяти богат, поскольку чист душой».

– Да, ваши друзья мне рассказали, милорд. – Тут она захохотала, шлепнула меня по ляжке и принялась во все горло распевать припев из «Дочурки Рейли». Вита Бревис фыркнула, Арс Лонга прянула ушами и посмотрела на Стар с явным неодобрением.

– Перестань! – сказал я. – Ты шокируешь лошадей.

– Во-первых, они не лошади, во-вторых, их невозможно шокировать. Ты видел, как они занимаются этим? Несмотря на свое многоножие? Сначала они…

– Придержи язык! Арс Лонга – леди, чего о тебе не скажешь.

– Я же предупреждала тебя, что я – сучка. Сначала она ложится на бок…

– Да видел я! Мьюри решила, что это меня позабавит. А я получил приступ комплекса неполноценности, длившийся весь вечер.

– Рискну поспорить, что не весь вечер, милорд. Ну, раз так, давай споем «Дочурку Рейли». Ты начинай, я буду вторить.

– Что ж… Но тогда – не очень громко, иначе разбудим Руфо.

– Его не разбудишь. Он забальзамирован.

– Тогда разбудишь во мне зверя, а это куда хуже. Стар, милая, а где и когда Руфо был похоронных дел мастером? И как из похоронной конторы он попал в наши дела? Его выгнали, что ли?

Стар удивилась:

– Гробовщик? Руфо? Не может быть!

– Он говорил с полным знанием дела.

– Вот как! Милорд, у Руфо множество недостатков, но правдивость не входит в их число. Кроме того, в нашем мире гробовщиков не бывает.

– Не бывает? Что же вы делаете со своими покойниками? Нельзя же оставлять их в своих гостиных? Это было бы негигиенично.

– Я тоже так думаю, но мой народ именно так и поступает: держит покойников в своих гостиных. Во всяком случае, по нескольку лет. Обычай основан на чистой сентиментальности, но мы и есть народ сентиментальный. Хотя даже у нас кое-кто перебарщивает с этим делом. Одна из моих старых теток держала в собственной спальне всех своих усопших мужей – там была страшная теснотища, а кроме того, она непрерывно о них говорила, все время повторяясь и путаясь. Я даже перестала ходить к ней в гости.

– Ничего себе! Она вытирала с них пыль?

– О да! Она была очень хорошая хозяйка.

– Мм… и сколько их было?

– Семь или восемь, я не считала.

– Понятно. Стар, нет ли у тебя наследственной склонности убивать мужей? Как у паучихи.

– Что? Ох, любимый, да у каждой женщины есть эта склонность. – На ее лице появились ямочки, и она, протянув руку, погладила меня по колену. – Но тетя их не убивала. Поверь мне, мой Герой, женщины в моей семье слишком любят своих мужей, чтобы терять их зря. Нет, тетя очень расстраивалась, когда они умирали. Я считала, что это глупо, – надо смотреть вперед, а не назад.

– «Предоставь мертвым погребать своих мертвецов». Слушай, если твой народ держит покойников у себя дома, то и у вас должны быть похоронных дел мастера. Ну хотя бы бальзамировщики. Иначе запах…

– Бальзамировщики… О нет! Просто когда видят, что человек умер или умирает, его погружают в стазис. С этим может справиться даже школьник. – Подумав, она добавила: – Пожалуй, я несправедлива к Руфо. Он провел очень много лет на Земле и, может случиться, занимался там и похоронным делом. Только мне кажется, что эта профессия слишком честна и прямолинейна, чтобы увлечь Руфо.

– Ты так и не сказала мне, что же в конце концов у вас делают с трупами.

– Не погребают в земле. Нашим людям это показалось бы глупым. – Стар поежилась. – Даже мне, хотя я путешествовала по Земле и по другим вселенным и привыкла спокойно относиться к самым странным обычаям.

– И все-таки что же?

– Ну, примерно то же, что ты сделал с Игли. Применяют геометрический перенос, вот и все.

– Ох, Стар, а куда подевался Игли?

– Я не знаю, милорд. Не было времени для решения этой задачи. Может быть, это известно тем, кто его сотворил. Но думаю, они удивились не меньше меня.

– Наверное, я ужасно туп, Стар. Ты называешь это «геометрией», Дораль назвал меня «математиком», а я всего лишь делал то, к чему вынуждали обстоятельства. Я ничего не понимал.

– Вернее было бы говорить об обстоятельствах, давивших на Игли, милорд Герой. Что получится, если приложить огромное давление к массе, так что она больше не сможет оставаться в данном месте, хотя деваться ей некуда? В метафизической геометрии эта задачка для школьника и называется парадоксом непреодолимой силы и несдвигаемого предмета. Масса имплозирует. Она выдавливается из этого мира в какой-то иной. Часто именно так люди узнают о существовании других вселенных, но обычно с катастрофическими последствиями, вроде тех, которые ты обеспечил Игли. Могут пройти тысячелетия, прежде чем этим процессом научатся управлять. Он может еще долго считаться магией, которая иногда работает, иногда нет, а порой оказывается смертельно опасной для самого мага.