– И это ты называешь математикой?

– А как же иначе?

– Я бы назвал это магией.

– Разумеется. Я так и сказала Джоко: ты – природный гений. Ты мог бы стать могучим колдуном.

Я пожал плечами с некоторой долей неловкости:

– Я в магию не верю.

– Я тоже, – отозвалась Стар. – В том виде, в котором ты ее понимаешь. Но я знаю, что она существует.

– Так я тоже об этом говорю. Не верю в фокусы-покусы. То, что случилось с Игли – вернее, то, что, по-видимому, с ним произошло, – не могло произойти на самом деле, так как нарушает закон сохранения массы-энергии. Должны быть другие объяснения.

Стар вежливо промолчала.

Тогда я повел атаку с позиций здравого смысла, как действует любой обыватель, которого припирают к стенке:

– Слушай, Стар, я не могу поверить в невозможное только потому, что видел это своими глазами. Законы природы есть законы природы. Ты должна это признать.

Некоторое время мы ехали в молчании, потом она ответила:

– С твоего разрешения, милорд, мир вовсе не таков, каким мы его хотим видеть. Он таков, каков есть. Нет, я немного упрощаю. Возможно, он действительно таков, каким он нам представляется, но и в этом случае он таков, каков есть. Le voila![19] Смотри, вот он перед тобой. Das Ding an sich![20] Попробуй ее на зуб! Ai-je raison?[21] Я верно говорю?

– Так и я говорю то же самое! Вселенная такова, какова есть, и ее не изменить какими-то фокусами. Она работает по строгим законам, как машина. – (Я помолчал, вспомнив, что у нас когда-то был автомобиль-ипохондрик. Он «заболевал», а потом и «выздоравливал», как только до него дотрагивался механик.) Я сказал твердо: – Законы природы не берут отпусков. Неизменность законов природы – краеугольный камень науки.

– Верно.

– Ну и?..

– Ну и тем хуже для науки.

– Но… – Я замолчал и ехал дальше обиженный и нахохленный.

Потом нежная ладонь погладила мое плечо.

– Рука крепкая, как меч, – мягко проговорила Стар. – Милорд Герой, можно я поясню?

– Валяй, – сказал я. – Если ты убедишь меня, ты и папу римского сможешь обратить в мормонскую веру. Я упрям.

– Неужели я бы выбрала тебя из сотен миллиардов людей как своего рыцаря, если бы ты не был таков?

– Сотен миллиардов? Ты хочешь сказать, из миллионов?

– Послушай, милорд, сделай милость. Давай поступим по правилам Сократа: я стану задавать тебе хитрые вопросы, а ты будешь давать на них глупые ответы – и мы узнаем, кто побрил брадобрея. А потом поменяемся ролями. О’кей?

– Ладно. Начинай первая.

– Отлично. Вопрос первый: что, обычаи дома Доралей совпадают с теми, которые существуют в твоем мире?

– Что?! Ты же знаешь, что нет. Никогда в жизни не был так поражен, с того самого времени, когда дочка причетника затащила меня на колокольню, пообещав показать Святого Духа. – Я глупо хмыкнул. – Я бы, наверно, до сих пор краснел, если бы не перегорели мои пробки скромности.

– И тем не менее главное различие между невианскими обычаями и вашими заключается в одном-единственном постулате. Милорд, существуют миры, где мужчины убивают женщин, как только те отложат яйца, существуют и другие – там женщины съедают мужчин сразу после оплодотворения, как та паучиха, которую ты навязал мне в родственницы.

– Но я же не это имел в виду, Стар.

– И я не обиделась, мой любимый. Оскорбление как выпивка – действует, лишь когда оно принято. А гордость – слишком тяжелый багаж для моего путешествия. У меня ее нет. Оскар, тебе те миры кажутся более странными, чем Невия?

– Ты же говоришь о пауках или о чем-то в таком роде. Это не люди.

– Нет, я говорю о людях, о доминирующих расах в каждом из этих миров. И притом высокоцивилизованных.

– Не может того быть!

– Ты бы воздержался от своего «не может того быть», если бы их увидел. Они так сильно отличаются от нас, что их семейная жизнь уже не имеет для нас особого значения. А эта планета очень похожа на Землю, и тем не менее ваши обычаи так шокировали бы старого Джоко, что он лишился бы языка. Дорогой мой, твой мир имеет обычай, который уникален и не встречается нигде, вернее, ни в одной из тех Двадцати вселенных, что известны мне среди тысяч и миллионов других. А в Двадцати вселенных, которые я знаю, только Земля обладает таким поразительным обычаем.

– Ты говоришь о войне?

– О нет! Большинству миров война знакома. Планета Невия – одна из тех немногих, где убийство – дело розничное, а не оптовое. Тут есть герои, тут убийства возникают на почве страстей. Это мир любви и льющейся крови, причем и то и другое происходит с жизнелюбивой непринужденностью. Ну-ка, подумай еще.

– Гм… Телереклама?

– Близко по духу, но от цели далеко. У вас есть такое выражение – «древнейшая профессия». Здесь и в других мирах она не числится даже в списке новейших. Никто о ней и не слыхивал, да и не поверит, если услышит. Мы – те немногие, кто побывал на Земле, – не говорим об этой профессии. Впрочем, это не имеет значения: кто же верит россказням путешественников?

– Стар, ты хочешь сказать, что во всей Вселенной больше нигде нет проституции?

– Во всех вселенных, милый. Нигде.

– Ты знаешь, – сказал я задумчиво, – моего главного сержанта от такого известия хватил бы удар. Как, вообще нет?

– Я хочу сказать, – резко ответила она, – что проституция, видимо, чисто земное изобретение. Сама идея проституции могла бы довести Джоко до полной импотенции. Он строгий моралист.

– Будь я проклят! Видимо, мы просто кучка дегенератов.

– Я не хотела тебя оскорбить, Оскар. Я придерживаюсь голых фактов. Но эта странность землян нисколько не кажется странной в земном контексте. Любой товар производится, чтобы быть проданным и купленным, он дается взаймы, сдается в аренду, служит для бартерных сделок, является основой существования всей системы торговых отношений, стимулируется государственной политикой, подвергается инфляции, реализуется на черном рынке, облагается законной пошлиной, обесценивается и так далее, а следовательно, и «женский товар», как его называли на Земле в менее ханжеские времена, не может служить исключением. Единственное, что вызывает удивление, так это чудовищная мысль, что женщина может рассматриваться как товар. Господи, это так удивило меня, что я однажды… Впрочем, это к делу не относится. Все можно сделать товаром. Когда-нибудь я покажу тебе цивилизации, существующие в космосе, не на планетах или на каком-либо другом прочном фундаменте, а просто в космосе. Далеко не все вселенные имеют планеты. Так вот, у этих цивилизаций глоток жизни продается так же, как килограмм масла в Провансе. На других же планетах существует такая перенаселенность, что привилегия жить облагается налогом, а малолетних преступников уничтожают в Министерстве Вечных Доходов, и никто из жителей не возражает, наоборот, все очень довольны.