В раковине громыхнула сползшая с бортика тарелка. Зазвенела уроненная на пол вилка. В динамиках музыкального центра проснулось что-то очень трогательное и милое в исполнении Хулио Иглесиаса.

Девушка отвечала на его поцелуи сначала неуверенно, застенчиво, а потом – все более входя во вкус – жарко, с желанием. Танкован гладил ее по спине, то опуская руки к обтянутой лосинами аккуратной попке, то поднимая вверх к самой шее, погружая пальцы в белокурые мягкие волосы. Запах ее духов, еще тогда, в лифте, показавшийся ему знакомым, сейчас был другим – совсем не терпким, немного мыльным – потому, наверное, что и сами отношения между ними вдруг поменялись.

В том, чтобы, оторвавшись от поцелуя, попытаться увлечь адвокатессу за собой, существовал известный риск: блондинка по дороге могла прийти в себя, стушеваться, одуматься. Поэтому не долго думая Максим подхватил ее на руки и понес, как драгоценную ношу, по длинному коридору, рябящему пятнами светящихся ниш, утыканных фарфоровыми куртизанками, – в хозяйскую спальню.

На огромной двуспальной кровати с шелковым покрывалом он стащил с нее футболку, лосины, мгновенным движением расстегнул крохотный, почти детский лифчик и принял в ладони миниатюрные груди с сосками-кнопочками.

На мгновение Танкован испугался, что может сплоховать. Все-таки у него уже была сегодня женщина – толстая и старая – которая выпила из него все соки, оставив после себя отвращение и усталость. Кроме того, весь этот день – тяжелый, суматошный, полный стрессов и волнений, – совсем не вдохнул в него силы. Да и блондинка, честно признаться, не из разряда сексапильных и привлекательных.

Она крепко обвила руками его тело и жадно подставляла для поцелуев губы, глаза, шею, грудь. Максим целовал ее медленно, пытаясь сосредоточиться на том, что делает и что еще предстоит сделать. Надо, очень надо в эту самую первую близость произвести на Михееву впечатление. В нем – залог будущего успеха, гарантия того, что все задуманное умным и удачливым фон Штыцем пойдет как по маслу. Он – непревзойденный игрок. Нужно чуть-чуть постараться, и вторая партия за день завершится безоговорочной победой.

И он постарался.

– Тебя отвезти домой? – спросил Корж, захлопнув за собой железную калитку.

Маргарита молча кивнула. Она была слишком подавлена, чтобы что-то говорить.

Трехэтажная громада УЮТа за забором ловила окнами уходящее вечернее солнце. Улица заметно поредела. Теперь, кроме запаркованного синего фургона на другой стороне дороги и Сашкиной «Ауди», здесь больше не было ни одной машины. На автобусной остановке молодой человек целовался с девушкой. Он упорно лез руками ей под блузку, а та мягко останавливала его порыв, стыдливо загораживаясь локтями.

– Смотри, – усмехнулся Корж. – Чувак с голодного края приехал.

По улице, подняв облако пыли, промчался мотоцикл с коляской, доверху набитой арбузами. Сашка проводил его взглядом и поморщился:

– Если не возражаешь, заскочим на рынок. – Он достал из кармана ключ с черным брелоком и направил на «Ауди». Машина послушно моргнула фарами. – Мне нужно по делу. Это займет совсем немного времени.

Маргарита опять кивнула.

От старой мельницы до центрального рынка было четверть часа езды. К нему вела прямая, как палка, улица Декабристов, на которую Корж вырулил, миновав ряд деревянных частных домиков с резными наличниками и почерневшими от времени ставнями.

– Ты чего такая смурная? – Он повернулся к Маргарите. – Из-за баб танкованских расстроилась? Так ведь и без Ларочки известно, что твой дружок гнилой, как прошлогодний помидор.

– Смотри за дорогой, – мрачно посоветовала та.

– Знаешь, что было бы правильно и по совести? – не унимался Корж. – Знаешь, что было бы в высшей степени справедливо? Кастрировать этого дон жуана хренова. Оттяпать ему кочерыжку и скормить псам!

При слове «псам» Маргарита вздрогнула и внимательно посмотрела на Сашку. Того распирало от ярости:

– Интересно, во что бы превратилась его жалкая жизнь без яиц? Какую, хотелось бы знать, миллионершу он тогда бы искал? Какие бы карьерные планы строил? Ходил бы, мразь, толстый, потный и тоненьким голоском взывал к состраданию! Вот ты бы, Марго, приняла его без яиц? Говори честно: приняла бы?

– Саша, за что ты так ненавидишь Максима? – тихо спросила она. – Неужели до сих пор не можешь простить ему события пятилетней давности? Где же твоя сила? Где мужское великодушие? Ведь, по логике, ты должен бы ненавидеть меня.

– Тебя? – Корж со злостью погудел зазевавшемуся велосипедисту. – Ты просто глупая девочка. А он – изощренный, хладнокровный подонок!

– Что ты намерен делать? – Маргарита прищурилась. – Мстить? Как ты теперь используешь информацию, полученную от простодушных стариков?

– Как использую? – Сашка оскалился. – По-моему, даже тебе очевидно, что между нашим дон жуаном и убитым Свирским существовала прямая связь.

– И что она доказывает?

– Я просто уверен, – Корж стукнул кулаком по рулю, – что этот господин со странным именем, узнав, что Танкован – приемный сын своих родителей, отправился в Москву с единственной целью: повидаться с ним!

– Зачем?

Сашка пожал плечами.

– Не знаю. Ясно одно: для Свирского факт усыновления – необычайно важная информация. Иначе он не валял бы Ваньку и не плел небылицы про центр социальной истории. Следующий логичный шаг для него – беседа с самим Танкованом. Уверен, что они встретились в Москве. О чем говорили, что не поделили – предстоит выяснить столичным следакам. А я им помогу.

– Ты всерьез считаешь, что Максим… убил? – Маргарита побледнела. – Я поняла: даже если ты, как и я, в это не веришь, ты все равно постараешься упечь его в тюрьму! Это и будет твоей местью, верно?

– Я – за справедливость, – серьезно ответил Корж. – Как говорил капитан Жеглов, вор должен сидеть в тюрьме! Если человек – подонок, он должен быть наказан!

Живешь не по законам, не по правилам – плати! И людей не волнует, кто взыщет с тебя долг – суд, бандиты или милиция. Я так считаю. Если есть справедливость, значит, должны быть и те, кто ее вершит.

– Справедливость? – мрачно переспросила Маргарита. – Что мы знаем о справедливости? У каждого человека она – своя. И кто прав в итоге? Чья справедливость самая справедливая? Того, кто ходит с пистолетом и в погонах?

– Не понимаю тебя, – нахмурился Корж. – Как может быть много справедливостей? Она – одна и звучит так: набанковал – заплати!

– Это для тебя она так звучит. А для другого – иначе. – Маргарита грустно покачала головой. – Даже у грибочка и то своя справедливость.

– У какого еще грибочка? – Сашка раздраженно крутанул руль. – Вечно у тебя все с подковыркой да с умничаньем! А на деле все просто, как три копейки. Если кто-то всю жизнь дурачит женщин, то должен быть готов к тому, что его в один прекрасный день кастрируют. Если кто-то – бездельник и лузер, то будет до конца дней просить милостыню и получать по морде, как твой Антиох.