на все эти маленькие человеческие катастрофы, которые каждую ночь происходят на борту. Всего четверо охранников на целый небольшой город, удаленный от земли и остального мира, жители которого изводят себя спиртом и завышенными ожиданиями.

– Хоть бы этот вечер скоро кончился, – вздыхает Пия. – Я начинаю стареть для всего этого бардака.

Ярно ухмыляется. Он и раньше слышал от нее эти слова. Но никогда они не звучали так убедительно. Пия смотрит на лестницу и слышит храп. Отлично! Во всяком случае, теперь дебоширы успокоятся хотя бы ненадолго.

Рации на поясе Пии и Ярно трещат и вибрируют.

– Пия? Ярно? – Это Мики. – У нас на шестой палубе бегает темноволосая женщина, вся в блевотине, и стучит в двери кормовой части.

Пия закатывает глаза, но от этого головная боль только усиливается, и она понимает, что зря это сделала.

– Может быть, Хенке и Пер могут туда пойти? – спрашивает она.

– Нет, они заняты в другом месте.

Голос Мики звучит странно. С другой стороны, он почти всегда странный.

– Что-то случилось?

– Да… я не хотел говорить прежде, чем буду знать больше. Скорее всего, ничего серьезного, но…

По голосу Мики понятно, что он охвачен паникой.

– Что? – резко спрашивает Пия.

– Никто не отвечает в рубке.

– Что ты имеешь в виду? Как, черт возьми, такое может быть, что никто не отвечает в рубке?

– Я не знаю. Пер и Хенке идут туда, чтобы проверить.

Пия механически благодарит. Убирает рацию. Обменивается взглядами с Ярно. Видит, как ее собственное беспокойство отражается на его лице.

Альбин

Лу склонила голову брату на плечо. Она дышит медленно и ровно. Наверное, уснула, но проверить это невозможно, не разбудив ее.

Они уже обсудили все, что будет делать в Лос-Анджелесе. И Альбин знает, что они туда не попадут, по крайней мере в ближайшее время, но это неважно. Мечтать о путешествии почти так же здорово, как отправиться туда по-настоящему. В мечтах не нужно переживать, как там мама. Можно просто не думать о том, как оставить ее здесь одну и что он будет очень по ней скучать. Да и не беспокоиться о ней всю дорогу.

– Аббе, – сонно бормочет Лу. – Правда, что здесь не настолько холодно, чтобы замерзнуть насмерть? Я засыпаю. Когда замерзают, тоже ведь засыпают, правильно?

– Да, засыпают. Но ты не волнуйся.

– Ты не оставишь меня здесь одну, правда?

– Конечно же нет.

Лу кивает:

– Я ведь не пьяная, мне так кажется.

Порыв ветра залетает под лестницу, и Альбин туже затягивает шнурки капюшона. Усмехается, когда вспоминает персонажа из «Южного парка», который каждый раз умирает.

– Аббе, прости меня, что я не звонила так долго.

– Ты, наверное, была очень занята учебой.

Лу мотает головой. Всхлипывает:

– Я была очень плохой сестрой. Но просто все это было так тяжело – отношения мамы и Мортена. Но это не оправдание.

– Ничего.

Альбин рад, что сейчас они не смотрят друг другу в глаза.

– Обещай, что мы не станем такими, как они, – просит Лу.

– Обещаю.

– У тебя хотя бы нет их генов. Представь, что я стану такой, как бабушка и Мортен. – В голосе Лу звучит страх. – Вдруг это передается по наследству? Тогда ты должен сказать мне об этом. Мы должны быть честными друг с другом. Пообещай.

– Обещаю. Честное слово.

С этого момента Альбин чувствует, что это обещание они всегда должны держать по отношению друг к другу. Через шесть лет они станут взрослыми. Это целая вечность. Для него сейчас это полжизни. Но сейчас он словно заглядывает в будущее и видит себя и Лу. Они могут сами принимать решения. Они не только родственники, они друзья.

«Балтик Харизма»

На капитанском мостике стоит старший штурман и смотрит на закрытую дверь. Охранники стучат в нее с другой стороны. Что-то кричат. Но он обещал никого не впускать. Он запер дверь изнутри и отломал ручку. Это было условие, при котором Дан и Адам оставили его в живых. За ним лежит разгромленная рубка. Повсюду на полу окровавленные тела его коллег. Он не может туда смотреть.

Двое детей, спрятавшихся под лестницей на одной из палуб, уснули. Они не замечают, что Дан и Адам скоро закончат все приготовления. Он ломают радиооборудование в спасательных шлюпках и плотах. Выбрасывают сигнальные ракеты за борт. После этого не останется способа покинуть судно или связаться с землей. Весь оставшийся путь до порта Турку «Харизма» пройдет на автопилоте. К этому моменту все находящиеся на судне будут мертвыми или новорожденными, и никто за его пределами не поймет размера катастрофы, пока не станет слишком поздно. Дан вдыхает запахи моря, машинного масла и стали. Думает о Берггрене и его офицерах в рубке, как они, должно быть, жалеют, что не уважали его. Ветер треплет его волосы. Интересно, они продолжат расти? Разве волосы и ногти не растут после смерти? Он смотрит на свои руки и улыбается. До конца этой ночи сотни телефонов и фотоаппаратов наполнятся фотографиями и видео.

Он проследит, чтобы они распространились по миру. Это будет мировая революция.

Пия и Ярно идут по коридорам шестой палубы примерно в центральной части парома. Они кивают друг другу, перед тем как разделиться. Пия идет осматривать левую сторону, Ярно – правую. Они не обнаруживают ничего особенного и идут в кормовую часть.

На капитанском мостике старший штурман слышит движение за спиной. Он оборачивается. Видит, что Берггрен открыл глаза. Он подбегает к нему, опускается на колени. Берггрен подмигивает. Протягивает руку к его лицу, растягивает губы. Стонет от боли. Это больно – родиться заново.

Пия

В длинном коридоре из дверей некоторых кают выглядывают любопытные лица.

– Здесь было ужасно шумно, – рассказывает мужчина с огромными усами.

– Я поняла, – бросает Пия через плечо. – Мы наведем порядок.

Иногда она сама удивляется тому, насколько уверенно звучит ее голос.

Она заходит в один из коротких боковых коридоров. С надеждой смотрит на рацию. Только бы Мики позвонил и сказал… что? Что все на капитанском мостике просто пили кофе одновременно?

Пия заходит в очередной боковой коридор. Он немного больше остальных и расширяется в конце, чтобы дать место лестнице. Отсюда хороший обзор вплоть до правой стороны, совершенно идентичной той, где Пия сейчас. Она ждет, что там появится Ярно. Он машет ей рукой и