– В этом случае я тоже не считаю себя вправе никого осуждать и смотреть свысока, – отвечает Винсент. – Еще бокал?

Марианна словно со стороны видит, как она кивнула.

А потом она вдруг выкладывает новому знакомому всю историю от начала и до конца. Конечно без деталей о том, что произошло при потушенной лампе, но все-таки она предельно откровенна. Винсент только внимательно смотрит и, кажется, не считает ее сумасшедшей. Видимо, поэтому напоследок она делится самым болезненным.

– Я так долго была одинока. Иногда мне кажется, что я вообще не живу на самом деле. Никогда не думала, что окажусь одной из тех старых одиноких людей, о которых мне когда-то доводилось слышать, но… – Марианна разводит руками. – Остаться одной оказалось так легко, – заключает она.

– Наверное, мне нужно было ответить согласием. – Винсент пытается улыбнуться.

Марианна качает головой:

– Нет, если ты считаешь это лишь страховкой от одиночества в будущем. Я была замужем, и что? Думаю, что важнее вкладываться в дружбу. С годами я всех друзей растеряла – семья всегда была на первом месте. А в один прекрасный день дети повзрослели, а муж исчез.

Марианна делает паузу, чтобы отпить из бокала вина. Раньше она не думала об этом именно так. Похоже, что именно расстояние позволяет увидеть ситуацию со всей ясностью.

– Почему ты отказал своему другу?

Винсент вздыхает. Трогает кончиками пальцев лоб. Марианна замечает, что его бокал вина стоит почти нетронутым, и старается пить свое вино медленно, оставляя бокал наполовину полным.

– Я не знаю, – отвечает он таким тоном, что женщине кажется, что он знает, но просто не хочет признаться в этом сам себе.

Она ждет, придерживая пальцами ножку бокала.

– Я, может быть, сказал бы «да», если бы в наших отношениях я был бы самим собой… Я люблю его. Очень люблю. Но с тех пор, как мы съехались, я чувствую, что… для меня как бы нет места в наших отношениях. Он… как бы выразиться… все берет на себя. Все организовывает. Все продумывает. Следит, чтобы мы все обсуждали. И я чувствую себя… как будто я не успеваю за ним. – Винсент стонет и трет глаза. – Мне сложно это объяснить. Он совершенство. Просто идеальный. Понимаешь? Я жалуюсь на то, за что мне следовало бы благодарить судьбу. Но мне все время кажется, что я бегу, чтобы успеть с ним в ногу. Что касается чувств, я совершенно… не догоняю. Мне нужно время, чтобы разобраться в некоторых вещах. Подумать о них хорошенько. Но когда я к чему-то прихожу, оказывается, что все уже продумано… и уже просто поздно. Он уже даже все убрал и вымыл… И это предложение оказалась чем-то вроде последней капли. Оно было потрясающим, но мне пришлось нажать на стоп-кран… Мне нужно еще раз хорошо подумать. Я не могу согласиться на брак, когда не знаю толком, чего хочу.

Марианна больше не может сдерживаться. Она отпивает небольшой глоток вина и говорит:

– Мне кажется, тебе нужно сказать своему другу все самому. Я думаю, он поймет.

– Я везде ищу его. А телефоны здесь не работают. Но он все равно бы не ответил.

Винсент выглядит очень несчастным. Марианне хочется что-то для него сделать… что угодно, только бы помочь. Очень давно она чувствовала что-то подобное к другому человеку, и она не сразу вспоминает, как это называется. В ней проснулось материнское чувство.

Они смотрят на поток людей за дверями кафе.

И каждый в массе незнакомых лиц ищет свое, родное.

Дан

– Дан, как хорошо, что ты пришел, – приветствует его капитан Берггрен.

Он выглядит выспавшимся. Капитан не успел надеть униформу со всеми знаками отличия, и Дан видит под рубашкой белую майку.

Интересно, как Берггрен живет на борту. Говорят, что каюты командования намного шикарнее кают остального персонала, и конечно же капитанская самая-самая.

Берггрен бросает взгляд на Адама, который сидит у Дана на коленях и обнимает его за шею:

– И кто же это тут у нас в гостях?

– Это мой племянник Адам.

Адам смотрит на капитана большими голубыми глазами. Маленький херувим в красной кофте с капюшоном, сама невинность с ямочками на щеках… И он снова рассказывает, что станет капитаном, когда вырастет. Когда Адам играет свою роль, очень сложно поверить, что он старше Берггрена.

– Вы хотели поговорить со мной, – наконец говорит Дан.

– Да, до меня дошло, что сегодня в караоке-баре были проблемы. Но я предпочел бы поговорить с тобой с глазу на глаз. Может быть, ты подойдешь, когда мальчик…

– Мы можем поговорить сейчас.

– Мне это кажется не очень подходящим моментом, и детям в это время давно пора спать.

Берггрен испытующе смотрит на Дана. Дан улыбается. Интересно, чувствует ли капитан от них запахи крови и смерти?

Интересно, чувствует ли Берггрен нутром, что сейчас умрет?

– Меня беспокоит то, что произошло сегодня вечером, – говорит капитан.

– И правильно, – отвечает Дан, спуская мальчика на пол.

«Балтик Харизма»

Его пальцы бегают по клавишам, переключаясь с одной камеры на другую. На столе звонит внутренний телефон. Буссе надеется, что это звонит Мики, чтобы сказать, что мальчишка нашелся. Как же он устал от родителей, которые сначала не смотрят за своими детьми, а потом впадают в истерику, когда они теряются. «Звонили с шестой палубы, – говорит Мики. – Из кают 6502 и 6507 сообщают о шуме в коридоре и громком стуке в двери. Посмотри, кто там буянит?» Буссе нажимает несколько кнопок, привычно смотрит на экраны. Коридор в кормовой части слева пуст, если не считать мужчины с полотенцем на бедрах, выглядывающего из каюты 6507. Пока ничего, хотя… да. Кое-что Мики видит. Пальцы застывают в воздухе. Он смотрит на экран, показывающий коридор в середине парома, и видит спину темноволосой женщины в грязном нижнем белье. Это Александра, но Буссе не знает ее имени. Он меняет камеру, видит ее лицо. Поправляет на переносице очки в стальной оправе. Снова всматривается в черно-белый экран. «Черт побери, – докладывает он, – там бегает полуголая дамочка и стучит во все двери. Выглядит она так, будто обблевалась целым ящиком красного вина». Мики просит оставить подробные описания, обещает вызвать туда охранников. Буссе берется за чашку с кофе, снова смотрит на экран. До него доходит, что женщина вся выпачкана кровью. Пытается убедить себя, что ему это только показалось. За многие годы работы здесь он видел тысячи таких