— Почти ничего, — отмахнулся я. — Разгружай машины!

Ребята принялись слаженно выгружать ящики.

Шум в центре начал затихать. Зато появились другие звуки. И они мне не понравились. Кажись, за нами все-таки отрядили погоню…

— Побыстрее, ребятушки! — я снова забрался на грузовик, чтобы посмотреть с более высокой точки. Проблески фар и лучи фонарей. Еще довольно далеко, но движутся явно в нашу сторону.

Шестой ящик скрылся в двери барака.

Фух.

— Ну, с богом, хлопцы! — я стукнул кулаком по пыльному борту первого грузовика. — Уводите погоню и тикайте в лес.

— Справимся, товарищ капитан! — отсалютовал усатый партизан в немецкой форме за рулем первого из грузовиков.

Моторы снова взревели, и все три машины, порожняком двинулись в разные стороны. А нам осталось всего ничего — спустить по-тихому ящики в подземелье и завалить вход. Взрывать нельзя, в этом районе лучше вообще не шуметь.

— Дядя Саша! — подскочил ко мне Яшка.

— А ты что здесь? — спросил я. — Я думал, ты за рулем!

— Витька сел, а я тут остался, — уклончиво ответил Яшка. — Они там с боем планируют прорываться, им в паре сподручнее, они сработались.

— Тихо, — прошептал я и поднял руку. — Все в дом. И ни слова, ни шевеления.

Оставшиеся партизаны и мы с Яшкой нырнули в барак и залегли. Шум моторов приблизился. Целая кавалькада. Пара мотоциклетов, три лоханки… Свет фар резанул сквозь выбитые окна над нашими головами.

Кровь в висках стучала прямо-таки набатом. Остановятся? Или нет…

Снижают скорость?

Раздалась неразборчивая команда на немецком. И вся кавалькада промчалась мимо. В ту сторону, где только что рванула граната.

Фух.

Стало тихо. Так тихо, что даже писк выводка новорожденных мышат под полом слышно.

— Уехали? — прошептал над самым ухом Яшка.

— Не шевелитесь пока, — едва слышно проговорил я. — Проверю сначала не оставили ли соглядатая.

Я скользнул вдоль стены, выглянул в окно одним глазом. На дороге было пусто. Вдалеке забрехала собака. Бахнул где-то совсем уж далеко одиночный выстрел.

Вроде никого.

— Дядя Саша… — снова свистящий шепот Яшки.

— Да погодь ты, — шепотом же отмахнулся я. — Тихо всем сидеть.

Дисциплинированных парней Слободского было не видно и не слышно. Молодцы, ребята, натренировались тихариться.

Я протиснулся мимо ящиков к выходу.

Выглянул.

Никого.

Почти шагнул наружу. Но остановился.

Вот подумай, дядя Саша, если бы ты оставил наблюдателя на улице, ты бы что ему приказал? «Стой как дурак на самом простеливаемом месте и крути башкой». Ах, да. Закури еще, чтобы тебя издалека было видать…

Нет уж. Сейчас такое дело, что лучше перебдеть.

Потерпит Яшка с его делом, не развалится.

Я просочился вдоль ящиков же в дальнюю часть дома, где часть стены была проломлена взрывом, и пролом этот со всех сторон теперь кусты маскируют. Опустился на четвереньки и выполз, что твой таракан. Лучше потом поржем нам моей мнительностью все вместе, живые и здоровые, чем сейчас я махну рукой на предосторожности, и вся наша миссия пойдет псу под хвост. Да даже шут с ней, с миссией! Не прощу себе, если ребята зазря погибнут.

Я двигался вдоль облезлой кирпичной стены, прикрытый клочковатым бурьяном и обломками забора. Как тень. Шаг. Еще шаг.

Опачки…

Краем глаза заметил движение, которого в этот час и в этом месте не должно было быть. Буквально на секунду на фоне затянутого низкими облаками неба показался край фуражки. Так и есть, падло! Сидит за кустом, палит за дверью. Точнее, не только за одной дверью в наш барак, а сразу за всей улицей.

Какой-то догадливый сучий потрох его здесь оставил. И хорошо, если соглядатай один.

Ладно, фриц, есть у меня к тебе один разговорчик.

Я ужом скользнул от дома вокруг почти облетевшего куста, укрылся за прогнившим остовом телеги. Замер.

Фриц снова завозился и высунул башку на секунду. Меня не засек, гнида. Отлично.

Короткий рывок, и вот я уже прижал его тело к земле. Он трепыхнулся, успел повернуть голову и открыть рот. А вот заорать уже не успел — я ухватил его одной рукой за подбородок, другой за затылок. Рывок, хруст позвонков. Закрыл ему рот ладошкой, чтобы не застонал чего-нибудь на последнем издыхании.

Готов.

— Эй, Уве! — раздался откуда-то справа громкий шепот на немецком. — У тебя там все в порядке?

— Порядок, — прошептал я в ответ на немецком, быстро отсекая, откуда доносится голос. — На сучок какой-то навалился…

— Вроде нет никого, долго нам здесь сидеть? — прошептал собеседник. «Теперь уже недолго, нетерпеливый немчик!» — мысленно ответил ему я, подбираясь к нему со спины. Этот вел себя даже более расслабленно. Просто сидел на кортах и вроде даже что-то жевал.

Я вытянул из сапога острую, как шило, заточку. Приподнялся чутка, уперся ногой для броска.

— Эй, Уве, ты чего молчишь? — почти в голос сказал фриц и повернул голову как раз в тот момент, когда я на него бросился. Успел увидеть мое лицо перед тем, как сдохнуть, сучонок.

Я выдернул из его шеи нож, обтер от крови о его штаны и толкнул тело ногой.

Порядок.

Снова замер и прислушался. Мое обострившееся чутье уверяло, что больше за нами никто не наблюдает. Но на всякий случай мне все-таки хотелось проверить.

Тишина.

В домах в округе тоже больше никто не живет. После той заварухи с взрывами, фрицы выкурили из окрестных домишек всех остававшихся тут маргиналов, которых и так была всего парочка. Ну и партизаны еще постарались, нагнали про этот район всякой жути, чтобы ушлые мародеры сюда не совались и не запороли им тайный ход в город.

Фух.

Вот теперь можно начинать шевелиться.

Я бы даже сказал, пошевеливаться. Пока погони, пущенные за грузовиками-обманками не начали возвращаться.

— Ну что, орлы, — сказал я, вернувшись в барак. — Приступаем к завершающей части нашего плана. И да, тела надо бы снаружи тоже уволочь в какое-нибудь другое место.

— Тела, дядя Саша? — удивленно вытаращился Яшка.

— Вот ты мне и поможешь, пока ребята будут ящики вниз спускать, — я похлопал Яшку по плечу, и мы с ним вышли на улицу.

Спустить ящики в подпол оказалось не таким уж и простым делом. Пришлось частично разбирать доски, потом колдовать с веревками, благо мы догадались их тут припрятать заранее, чтобы в спешке где-то в грузовиках не про… Не забыть, в общем.

Один ящик из шести чуть было не уронили. У меня аж сердце ухнуло куда-то вниз, вместе с ним.

Ох и много будет работы реставраторам, я чувствую, после таких-то приключений. Но ничего. Собрали же они янтарку по фотографиям.