— Уж конечно. Но мы им не нужны — у них дюжина свидетелей-японцев. — Я взял ее за руку и попытался разгладить голубые тени на ее запястье. — А трахнулись мы вовсе не всласть. Извини.

— Попробуем еще раз. Как-нибудь иначе… — Она притулилась ко мне, но лицо ее потемнело, словно я намекал, что это она виновата в моем фиаско. — Так ты думаешь, эта банда прибыла из «Эдем-Олимпии»? Уж слишком здоровые ребята.

— Дубинками работали охранники, которые сегодня свободны. Претенденты на власть из «Эдем-Олимпии» не удовлетворены действиями каннской полиции, поэтому они проводят собственные акции.

— Против японского рекламного агентства? За что? За то, что они снимают рекламу о мехах?

— Может, они расисты или борцы за права животных. Фанатиков-зеленых всегда заносит, в конце концов они пытаются спасти вирус оспы. С другой стороны…

— Пол, не сейчас.

Франсес взяла меня за руку и положила ее себе на левую грудь так, что мои пальцы пришлись на сосок. Несмотря на мой недавний провал, она пыталась снова взбодрить меня. Я взглянул на ее лицо, на почти белые в темноте губы, отражавшие свет из соседней квартиры. От влаги ее волосы казались темнее, и на какое-то мгновение она напомнила мне Джейн. Как любовница она неплохо потрудилась; стараясь не задеть мои покрытые шрамами коленки, она сидела на мне верхом, словно оказывая первую помощь впавшему в кому пациенту.

— Франсес, Дэвид сюда приходил?

— Конечно. Это его халат. — Она погладила отвороты тыльной стороной ладони. — Этот халат да старый смокинг — вот все, что у меня от него осталось.

— Мне жаль. — Сочувствие к ней переполняло меня, и я спросил: — И все же не могу понять, почему он включил тебя…

— В свой список? Какое это имеет значение? Не надо всегда искать мотивы — они не все могут объяснить.

— При всем при том, — я взял конверт Гальдера со стола, — пока ты принимала душ, я еще раз пересмотрел эти фотографии. Одну из них ты должна увидеть.

— Нет уж, спасибо. Это какая-то новая разновидность порнографии. — Она зябко повела плечами и уставилась на фото: Ольга Карлотти, директор «Эдем-Олимпии» по кадрам, лежала всем телом на столе. — Ужасно… вот бедняжка. Неужели Дэвид?..

— Застрелил ее? Боюсь, так оно и было. Но ты обрати внимание на фотографии претенденток у нее на столе. Она, наверно, за мгновение до смерти просматривала их.

Франсес прикрыла свою обнаженную грудь.

— Миленькие девушки, закончившие лицеи в небольших городках. Надеюсь, они получили работу в офисах, которую искали.

— Речь о работе не только в офисах. А чаще на диване в комнате по соседству. — Я показал ей на несколько поляроидных снимков, стоявших в ряд у чернильного прибора. На одном из них дородная блондинка в вечернем, сильно декольтированном платье нагнулась к камере; пародируя женщину-вамп, она сложила губы бантиком. На другом снимке темноволосая обнаженная девочка-подросток сидела на кромке бассейна так, чтобы были видны очертания ее маленьких грудей.

— Хорошенькая, да? — Франсес разглядывала миниатюрное изображение. — Младший клерк?

— Хотелось бы думать. Странно, что такие фотографии отправляют директору по кадрам.

— Все зависит от того, на какую работу Ольге требовались девушки. — Франсес, взяв меня за руку, провела моей ладонью по своему соску. — Она тебе нравится?

— Ольга Карлотти? Очень привлекательна — лицом плавает в собственных мозгах на столе.

— Я говорю о младшем клерке.

— Нравится? Да. Только маловата еще. Лет четырнадцать-пятнадцать?..

— Кому какое дело? Она напоминает мне Джейн.

— Брось ты… — Я уставился взглядом в черноту ночи между двумя многоквартирными домами. В Марина-Бе-дез-Анж логика и реальность прогибались согласно теории относительности, искривлявшей здесь не только пространство и время. — Джейн двадцать восемь.

— Но у нее фигурка девочки-подростка. Я сама почти торчу от нее.

— Симона Делаж тебя уже опередила. Джейн нашла себе старшую подружку — ей всегда была нужна такая, чтобы можно было смотреть на нее снизу вверх.

— Но сексом-то вы с ней еще занимаетесь?

— Мы живем в доме, принадлежащем компании. Думаю, там это не разрешается.

— Поэтому-то я и переехала сюда. Она тебе не изменяет?

— Нет, насколько я знаю. За месяц до нашей женитьбы у нее была интрижка с одним хирургом из больницы Гая. Меня это потрясло, но Джейн со всем прекрасно разобралась. Она мне сказала, что незаконченное приключение для невест дело привычное…

— Давай не будем говорить о Джейн. — Франсес провела пальцем по шрамам у меня на ноге, словно намереваясь изменить их рисунок. — Она будет спать, когда я тебя привезу?

— Скорее всего. Сон у нее глубокий.

— После которого остаются следы от уколов? — Франсес взяла у меня стакан и поднялась. — Идем в постель, у нас у самих незаконченное приключение…

Я направился за ней в спальню; она заскочила в ванную, а я остановился у книжной полки. Там стоял целый ряд книг по французскому имущественному праву и экземпляр «Алисы в Зазеркалье». Переворачивая захватанные страницы и улыбаясь иллюстрациям Тениеля, я вдруг понял, что мне впервые попался читаный экземпляр книги из библиотеки Гринвуда.

Я лежал рядом с Франсес, восхищаясь ее распростертой ничком фигурой, отражающейся в зеркале над головой. Она словно бы парила в темном небе — нимфа из потолочной росписи в стиле барокко, уснувшая на пролетавшем облачке. Закинув руки за голову, она разглядывала свое отражение, а я принялся ласкать пальцами впадинки у нее под мышками — сладострастные кратеры на гладкой коже, струящейся до бедер. Ее тело все еще ждало меня. Крепость моих чувств осаждали и маленький шрамик под подбородком, и торчащий правый сосок, словно живущий собственной жизнью, и сильная грудная клетка, и светлый лобок.

Она повернулась ко мне, решив изменить тактику. Ее рука обхватила мой член, пальцы принялись ощупывать его основание, взвешивать яички — как скотница, приценивающаяся к пожилому быку-производителю.

— Ты все еще напряжен, Пол. Подумай об этом налете. Если зеркало тебе мешает, я выключу свет.

— Оставь. Так я могу смотреть на вас двоих.

— Дэвиду это нравилось. Он спрашивал, кто из нас — настоящая… Философия в будуаре. Зеркало — это его идея.

— Дэвида? — Мои пальцы замерли, оказавшись на заливном лугу между ее ног. — Я проникаюсь к нему уважением.

— Он, случалось, сам себе удивлялся. И от тебя я хочу того же. Я хочу, чтобы ты шокировал себя.

— А как насчет тебя, Франсес? Что тебя шокирует?

— Ничто, связанное с сексом, не может шокировать женщину. По крайней мере, ничто в сексе с мужчиной. Мы же после вас чистим себя — как эти метельщицы, идущие за коронационной каретой. — Она поцеловала меня в губы, интересуясь их вкусом, потом попробовала на вкус мой по-прежнему вялый член, покачала головой, как примерный школьник, получивший трудное домашнее задание. — Давай-ка сосредоточимся на тебе. Откроем несколько дверок. Это ограбление подействовало на тебя возбуждающе. Какие есть другие возбуждающие средства?