Тоже прибежавший сюда ротный увидел, что разведчики почему-то толпятся возле дома, и поспешил туда. Заметив командира, бойцы расступились, и ротный увидел жавшегося к стене пленного. Немец был в нижней трикотажной рубахе, плотно облегающей тело, трусах, но не босой а обутый в начищенные до блеска офицерские сапоги. То ли он побоялся босиком выбегать во двор, то ли спросонья забыл натянуть штаны. Впрочем, это значения не имело, и ротный первым дело кинул:

– Офицер?..

В отряде разведчиков никто немецким не владел, да и сам ротный усвоил из школьного курса только «дер тыш» да «ди лямпе», но пленный, дрожа от страха торопливо залопотал:

– Я, я… Их бин официр… – и это поняли все.

С минуту ротный думал, а потом усмехнулся и, ни к кому особо не обращаясь, приказал:

– Вот что, ребята, найдите этому гусю какой-никакой мундир и живой ногой его на тот берег. Там в штабе допросят…

Столпившиеся кругом разведчики радостно загомонили, но тут, обрывая преждевременное веселье, со стороны бугра раздались сначала отдельные выстрелы, а потом немцы открыли шквальной огонь.

Ещё через пару минут, пока ротный разбирался, сколько бойцов у него в наличии, к конторе примчался посыльный и с ходу доложил:

– Товарищ командир! Немцы наверху здорово окопались. Мы сунулись, но туда не подойти! Всплошную из пулемётов жарят!

– Так… – ротный вслух выматерился.

Он понял, что в поселке была только какая-то часть немцев, зато на бугре у противника наверняка оборудован сильный опорный пункт, и с налёту его не взять. Ротный потребовал найти всех, и когда его приказание выполнили, он вдруг увидел, что со стороны реки к нему спешит целое пехотное отделение.

Комроты вышел вперёд и встретил бойцов выкриком:

– Кто?.. Откуда?

– Наш третий батальон переправился! – с ходу доложил подбежавший первым ефрейтор.

– Как переправился? – удивился ротный. – На чём?

– Мы плоты сколотили, а потом и ваши лодки тоже взяли, – пояснил ефрейтор и вдруг, обернувшись, показал рукой: – Да вон уже наш комбат бежит. Он лучше расскажет…

И точно, к собравшимся у конторы разведчикам спешил взвод, возглавляемый самим командиром батальона. Увидев ротного, комбат, не доходя с десяток шагов, крикнул:

– Что у тебя за стрельба?

– Немцы на бугре закрепились. Атаковать буду, – ответил ротный.

– Вместе атакуем. Сейчас, только весь батальон подтянется, – сказал комбат и, остановившись рядом, перевёл дух.

Воспользовавшись задержкой, ротный хотел было детальнее пояснить комбату сложившуюся обстановку, но тут к ним подошли трое бойцов, занимавшиеся пленным, и, остановив немца прямо перед ротным, один из разведчиков доложил:

– Вот, товарищ командир, фашист в чистом виде…

– В чистом виде он раньше был, – хмыкнул ротный.

– О чём это вы? – не понял комбат.

– Да вот, – ротный показал на немца. – Мои ребята его голеньким взяли, без штанов. Так я велел немцу форму найти…

– А теперь куда ты его? – поинтересовался комбат.

– К комбригу. Хорошо хоть одели, а то определяй потом, кто он. Да, – обратился ротный к разведчикам, приведшим немца. – Мундир-то его или вы первый попавшийся напялили?

– Его, его… – хором начали заверять разведчики.

– А как же договорилась? – неожиданно усомнился ротный. – Вы ж по-немецки ни в зуб ногой…

– А на пальцах показали, что одеться надо. Вот он свою квартиру и показал. Понятливый, выходит, – заключил один из разведчиков.

– Понятливый, это хорошо… – протянул ротный и глянул на комбата: – Слышь, а ты часом по-немецки не шпрехаешь?

– Нет, – командир батальона отрицательно покачал головой.

– Жаль, а то б сами допросили, – огорчённо вздохнул ротный и махнул разведчикам: – Ведите его, ребята…

Потом повернулся к командиру батальона.

– Пошли, комбат, нам ещё этот чёртов бугор брать… – и они торопливо зашагали к окраине посёлка, откуда всё время слышалась неутихающая стрельба.

* * *

Чернявый политрук так-сяк кумекал по-немецки и с пятого на десятое переводил. Бывший здесь же в штабе полка комбриг сначала выслушал красочный рассказ разведчика, как брали пленного, потом путаный перевод политрука и сейчас, приглядываясь к немцу, старался определить на глаз степень достоверности его россказней.

Доставленный из-за реки пленный выглядел ухоженным. На отлично подогнанном мундире болталось несколько побрякушек, одна из них со свастикой, но что они значат, комбриг выяснять даже не собирался. Хватило и того, что сумел понять доморощенный переводчик.

По словам немецкого офицера, говорившего на удивление охотно, выходило, что посёлок леспромхоза занимала целая рота, а на бугре, как и предполагал комбриг, была оборудована позиция, если верить немцу, одна из многих, обозначивших вдоль реки немецкую линию фронта.

Правда, выяснить, есть ли у этих точек огневая связь, к сожалению, не удалось, но судя по тому, что стрельба за рекой шла только вокруг бугра, таковой вроде пока не имелось. Однако она могла обозначиться, и с захватом высоты 22,5 тянуть не следовало.

После того как комбриг пришёл к такому заключению, пленный его больше не интересовал, и он кивнул политруку.

– Отведите его в разведотдел, пускай там допросят, как следует…

– Слушаюсь… – и политрук неумело вытащил из косо висевшей у него на ремне кобуры милицейский наган.

При виде револьвера весь лоск мгновенно слетел с немца, он понял, что допрос закончен и, явно сделав соответствующий вывод, заметно вздрогнул, побледнел, а потом испуганно залопотал, умоляюще глядя на комбрига:

– Нихт шиссен… Нихт шиссен… Мутер…

– Ишь ты мать вспомнил, – усмехнулся комбриг и заверил немца: – Иди, иди, никто тебя расстреливать не будет…

– Нихт, нихт, – подтвердил политрук, и оробевший немец, испуганно оглядываясь на наган своего конвоира, вышел из штаба.

Как только пленного вывели, комбриг повернулся к молча стоявшему рядом командиру полка.

– Смотровая вышка готова?

– Готова… – комполка сделал шаг к выходу, но комдив остановил его.

– Не надо, у вас и тут дел хватит, а я сам… – и вместе с адъютантом вышел из штабной палатки.

Свежесооружённая вышка была так хорошо замаскирована, что комдив не сразу углядел четыре могучих столба, тянувшихся вверх, к скрытой в густой кроне смотровой площадке.

Комбриг решительно зашагал туда и, только подойдя ближе, заметил копошившегося рядом связиста. Глянув на вившиеся по столбу провода, Орлянский спросил:

– Куда связь протянута?