— Знаешь, так и представляю тебя стоящим передо мной на коленях в кожаных трусах и шипастом ошейнике. А, и кляп с шариком во рту!

Никак не получалось прогнать из разума этот нелепый образ, от которого я смеялась только больше. 

— Женщина, что это вообще за мысли такие?

— Не знаю. Я не знаю, — продолжала ухахатываться. — Чертовы гормоны с ума меня скоро сведут.

Тенгиз лишь усмехнулся в очередной раз и головой покачал, после чего ухватил за руку и одним резким жестом притянул меня к себе. Фактически впечатал меня в себя. Смех застрял где-то в груди вместе с воздухом в легких, когда я взглянула в его черные глаза. Столько необъятной нежности и восхищения светилось в них, что я вовсе забыла, что надо дышать. Так и стояла, глядя на него, пока он бережным жестом убирал с лица упавшие на него прядки моих распущенных волос.

— Успокоилась? — поинтересовался, кажется, вечность спустя, и я завороженная его гипнотизирующим взглядом кивнула в ответ. — Хорошо, — улыбнулся, ведя костяшками пальцев по щеке. — У меня для тебя подарок.

Вот тут я оживилась.

— Подарок? Какой подарок?

— Тебе понравится, — пообещал Тенгиз, отстраняясь.

— Интригуешь, — хмыкнула, пристально следя за тем, как он лезет во внутренний карман пиджака, достает оттуда сложенные вчетверо листы бумаги формата А4 и протягивает их мне.

Забрала. Развернула. Все еще поглядывая на него с сомнением. Чтобы тут же забыть обо всем на свете, вчитываясь в печатные строчки. А там… там…

— Ты серьезно? — выдохнула недоверчиво, отрываясь от изучения договора купли-продажи и глядя на Тенгиза с неприкрытой надеждой.

Просто это же… это…

— Подумал, пора направить твою эмоциональную активность в более щадящее русло, — хмыкнул Ахалая.

Вот же… любимый!

Но да, моя эмоциональность в последнее время зашкаливала по полной программе. Если радость, то до истеричного смеха. Если грусть, то до слез. Если злость, то до состояния ненависти ко всему миру. Так что тут мой супруг нисколько не преувеличил. Оставалось только молиться на его терпение и умение переключать мое внимание с одного на другое, тем самым успокаивая. 

— Спасибо. Огромное спасибо! — бросилась я ему на шею, целуя его лицо.

Тенгиз довольно рассмеялся, приобнимая за талию.

— Пожалуйста. Мама уже занимается рекламным продвижением, так что по возвращению готовься сразу приступать к работе, — добавил совсем уж неожиданное. 

— Твоя мама? — опешила.

— У нее больше знакомых в этой области, чем у меня, — пожал муж плечами. — К тому же преподавание — это достойное занятие для девушки, — явно повторил слова родительницы.

И действительно, о чем это я? Будет у нее невестка не бывшая эстрадная танцовщица, а учитель танцев. Это куда более солидно звучит. А еще до приятного трогательно. По крайней мере, я испытывала огромную благодарность за такой подарок. К ним обоим. Это ведь не что-то иное, а студия танцев! Та самая, которая мне понравилась изначально. Которую я хотела, но не могла себе позволить. А Тенгиз сделал. И не просто сделал, а купил. Для меня. И оформил документы на мое имя. Мне осталось только подписи проставить на нужных страницах, чтобы помещение стало официально моим.

— Люблю тебя, — произнесла, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. — Очень сильно люблю, — окончательно расплакалась. 

Уткнулась лицом в грудь Тенгиза и плакала, плакала, плакала, пока он ласково и неспешно водил ладонью по моим волосам, терпеливо дожидаясь, когда меня попустит. 

Я уже говорила, какой у меня замечательный муж?

Самый лучший! Хоть иногда и впрямь тот еще тиран.

— А собиралась бросить, — заметил как бы между прочим.

— Я  сейчас могу. Хочешь? Прямо с этой скалы, — предложила, указав на забор, защищающий от падения в пропасть.

Конечно, ничего такого я бы никогда не сделала, и Тенгиз это знал, потому рассмеялся и головой покачал. А затем взял и поцеловал. Гад! Знал ведь прекрасно, как на меня это повлияет. Да, помимо эмоций, чувствительность тела тоже возросла, мне хватало одного намека, чтобы сойти с ума от желания. И не важным было место и время. Прям как сейчас. Хорошо, проводившая обряд женщина и ее помощники к этому времени свалили, и можно было не думать о моральной составляющей происходящего безумия. Да и едва ли я помнила о чем-то подобном, когда тащила мужа к ограде на краю пропасти. Плевать на все, пусть только он не останавливается. Никогда. До конца наших дней.

— Люблю тебя…

Конец!