Здесь следует уточнить один важный аспект. Ответ на вопрос о степени экономического прогресса в эпоху Каролингов в значительной степени зависит от того, какие именно десятилетия между 750 и 840 годами рассматриваются. В целом представляется, что большинство историков неосознанно предположили, что экономика Каролингов была статична. И они без разбора применяют информацию, относящуюся к правлению Пипина, к периоду правления Людовика Благочестивого и наоборот. Такая практика часто приводила к искажению картин обоих периодов. Экономика Северной Европы в 840 году мало напоминала экономику 770 года. В 770 году, как мы уже говорили, экономическая жизнь на северных морях была почти полностью ограничена небольшим регионом между Сеной, Рейном и побережьем Южной Британии за Каналом. Небольшой объем торговли перевозился на Балтику и далее по путям через Русь или через альпийские перевалы в Северную Италию.

К концу правления Людовика Благочестивого картина была совершенно другой. Аграрные перемены преобразили большие районы Германии, Южной Франции, долины Сены, Фландрии, Астурии, частей Англии. Возродились порты в Нарбонне, Аквитании и в долине Роны. Возрождение, достигшее берегов Астурии, Германии к востоку от Рейна, начало играть более важную экономическую роль в коммерции. Торговля, возродившаяся в Британии, снова достигла Ирландии. Скандинавия и Фризия благодаря поступлению арабских серебряных дирхемов наполнились экономической активностью, а на берегах Северного и Балтийского морей, от Рейна до Бирки и далее, появились новые порты. Был отмечен всплеск активности и на варяжских путях через Русь. Этот мир завершила эра Каролингов, и ему мы уделим все наше внимание на следующих страницах.

Первым делом следует рассмотреть вопрос отношения в этот период между подъемом торговых городов и расширением промышленности и торговли, с одной стороны, и аграрными успехами – с другой. Между ними была связь? Здесь, как и раньше, следует подчеркнуть важный факт. Именно в тех частях каролингского мира, где очевидны свидетельства вырубки лесов и расчистки земель, а также внедрения лучших сельскохозяйственных методов, в IX веке возникали новые торговые центры и возрождались старые. Городские торговые центры во Фризии, вдоль Шельды и Мааса, в Рейнской области и на юге Франции развивались в непосредственной близости от регионов, демонстрировавших аграрный рост и прогресс. В Англии было то же самое. Центральные и западные части острова показывали промышленный рост уже ко времени правления Эгберта Уэссекского. Также здесь снова есть признаки лучшей расширяющейся сельскохозяйственной экономики. Даже успехи судоходства, наиболее наглядные у норвежских берегов, были связаны с сельскохозяйственным колонизационным движением в сторону Оркнейских и Шетландских островов. Ответ представляется очевидным. Существовала тесная связь между двумя движениями, и одно, сельскохозяйственное, помогало другому, коммерческому.

Труднее, однако, дать грамотную оценку степени экономического прогресса, присущего Северной Европе к 840 году. Мы не должны преувеличивать степень зрелости, достигнутой в последние десятилетия правления Каролингов. В сравнении с городами Римской империи, к примеру, portus и wicks этого периода были всего лишь небольшими поселениями, деревянными, расположенными в местах, удобных для торговли. Ядром такого portus, вероятно, были остатки древнего римского города, обнесенного стеной. Примеры – Кентербери и Йорк в Англии, центры Рейнской области в Германии, франкские каролингские civitates. Такой portus мог возникнуть возле крепости, вроде Дорестада или Утрехта в Голландии или Бирки в Швеции. Монастырь или резиденция епископа – Тур, Льеж, Верден, Нуармутье – тоже могли стать ядром, вокруг которого сформировалось и стало расти торговое поселение. Иногда, как в случае с Хедебю, никакого центра, вокруг которого рос город, не было вообще. Однако такие ядра, возможно, сами по себе не имели такой важности, какую приобрели в XI веке, потому что это не был век укрепленных торговых центров, как при поздней империи или в период Высокого Средневековья. Раскопки показали, что вместо этого типичный каролингский portus был окружен деревянным забором и больше ничем. Только в отдельных местах – в Восточной Германии, части Скандинавии и на Руси – тревожные условия требовали большей степени защиты. До самого конца IX века торговые центры каролингской империи, как и при Меровингах, являлись продуктами относительно мирного времени. Простые и, вероятно, примитивные, они напоминали первые поселения колониальной Америки больше, чем поселения позднего Средневековья.

А что можно сказать о жителях торговых центров, догородских буржуа? Они тоже представляли собой раннюю стадию экономического развития? Вполне вероятно, так и было. Между прочим, было предпринято много попыток квалифицировать обитателей такого portus каролингских времен как, по сути, аграриев, имевших поместья, или протогорожан. Можно предположить, что в данном случае четкие обобщения невозможны. Как мы уже отмечали, экономическая связь между сельским хозяйством и коммерцией в тот период была тесной, и линия, отделяющая жителей wick или portus от тех, кто жили в прилегающей сельской местности, являлась расплывчатой. Существовали важные купцы, жившие в таких центрах, как Бирка и Майнц, или те, кто имел высокий статус, вроде cneuhts guild в Кентербери, или те, кто путешествовал со слугами, как росы, когда добрались до Багдада. Также были простые торговцы, коробейники, переходившие с места на место со своими мелкими товарами. Были еще крестьяне-рабы, принадлежавшие монастырям Рейнской области, которые занимались перевозкой вина из винодельческих регионов. Нельзя забывать и о других жителях, таких как, например, santeurs из долины Луары, которые были отчасти агентами своих монастырей, отчасти мелкими купцами, работавшими на себя. Фризийцы и евреи-радомиты – купцы, путешествовавшие по международным торговым путям и перевозившие дорогостоящие предметы роскоши. В общем, в те годы люди самого разного статуса участвовали в торговле и жили в торговых центрах. Эпоха Каролингов была временем смешанных экономик, мирно существовавших бок о бок.

Как интересно и как волнующе для тех, кто требует экономической точности и четко определенного статуса, рассматривать тот факт, что фризийцы, являвшиеся в те годы, вероятно, главными местными купцами севера, дома, в перерывах между путешествиями, жили в аграрном, нерабском крестьянском сообществе[108]. Иными словами, торговля занимала только часть их времени. А остров Готланд – постоянная торговая площадка в центре Балтики – вообще не имел торговых поселений, во всяком случае, насколько нам известно[109]. Как в Новой Англии в колониальный период, когда земледельцы и рыболовы оказались способными стать торговцами и мореплавателями, посещавшими порты семи морей, так и в империи Каролингов человек мог быть крестьянином или торговцем, фермером или коммивояжером, в зависимости от обстоятельств. Экономическое правило, касающееся тех, кто занимался торговлей в эпоху Каролингов, заключалось в следующем: нет никаких ограничений для экономических занятий человека.

К аналогичному выводу можно прийти относительно статуса, достигнутого промышленностью в те годы. Ранее чрезмерно подчеркивалось, что промышленность была домениальной по