— Я не хотел так жестоко поступать с тобой, — сказал он.

Пожалуй, если я буду разумной и спокойной, подумала я, у меня есть шансы на освобождение.

— Да, я понимаю, папа.

— Я просто стараюсь быть справедливым. Если я выпущу тебя и Мисси, мне придется выпустить и Доррит. А что, если она снова задумает побег?

— Да уж, пап, — ответила я, чтобы успокоить его.

— Это не навсегда. Неделя, другая, и все. Придется подождать, пока я придумаю, как поступить правильно.

— Я понимаю.

— Понимаешь, Кэрри, все дело в системе. И в нашем доме ее как раз не хватает. Если бы можно было придать поступкам людей большую систематичность… Если бы можно было вернуть людей к равенству, которое у них есть на молекулярном уровне… В конце концов, мы все состоим из молекул, электронов и тому подобного. А микромир управляется набором строгих правил. В общем, — заключил папа, вставая с таким видом, будто правильное решение все-таки пришло ему в голову, — я знал, что могу рассчитывать на тебя. И я тебе благодарен. Да-да.

Папа неловко обнял меня и сказал то, что он обычно говорит в подобных ситуациях:

— Помни, я не просто тебя люблю. Ты мне еще и нравишься.

— Ты мне тоже нравишься, — ответила я, составляя в уме комбинацию. — Пап, могу я позвонить кое-кому? — быстро добавила я. Мне нужно поговорить с Мышью. Я собиралась с ней встретиться.

Думаю, папе и вправду было не по себе, потому что он позволил мне это сделать.

Сегодня утром страсти улеглись, и отец разрешил телефонные разговоры, хотя и настаивал по-прежнему, что на все звонки будет отвечать сам. Мышь позвонила и поговорила с ним, а я подслушивала, стоя у другого аппарата.

Я знаю, Кэрри нельзя выходить из дома, но мы купили билеты несколько месяцев назад. Они на спектакль в хартфордском театре, и их нельзя сдать. Кроме того, посещение спектакля было рекомендовано нам на занятиях по английской литературе. Идти, конечно, не обязательно, но это может выгодно отразиться на оценках.

И вот она — свобода. Мы, покуривая, едем в «Гремлине», звук выкручен на полную, мы во всю глотку подпеваем песне группы «Би-52», которая играет по радио. От наглости совершенного бегства у меня стоит гул в ушах. Да, я готова зажечь сегодня как следует. Сегодня я неукротима.

Хотя кто знает. На полпути к тайному месту я начинаю волноваться. Вдруг Себастьян опоздает? Или вообще не появится? Хотя почему я думаю о том, что события могут развиваться по такому плохому сценарию? Кто знает, вдруг верна старая примета, согласно которой, если думаешь о плохом, все будет плохо? Может быть, мои опасения — тайный знак?

Но желтый «Корвет» на месте, он стоит в грязном проезде, ведущем к клубу. Я рывком открываю входную дверь. Он сидит у барной стойки, и я на ходу замечаю, что Лали тоже здесь.

— Эй! — кричу я.

Лали замечает меня первая. На лице ее странная вялость, все мимические мышцы словцо расслабились. Выражение разочарованное. Что-то с ней не так. Он поворачивается, и Лали ему что-то шепчет. Себастьян с ног до головы покрыт загаром и производит впечатление беспечного пляжного мальчика. Видимо, часть его существа все еще находится там, на отдыхе, и он не в состоянии пока полностью скинуть маску крутого парня, которую носил там.

Он кивает мне и натянуто улыбается. Не такой реакции я ждала от человека, которого люблю больше жизни, да еще и после двух недель разлуки. Но может быть, с ним как с собакой, которую оставил хозяин. Требуется время, чтобы он снова ко мне привык.

— Привет! — восклицаю я. Голос мой звучит слишком громко и слишком полон энтузиазма. Я заключаю его в объятия и начинаю прыгать вверх-вниз.

— Ух ты, — отзывается он и целует меня в щеку. — У тебя все нормально?

— Конечно.

— А как Доррит? — спрашивает Лали.

— А, ты про это, — отмахиваюсь я. — Это ерунда. С ней все в порядке. Я так счастлива, что я здесь.

Я пододвигаю к стойке табурет для себя, сажусь рядом с Себастьяном и заказываю пиво.

— А где Мышь? — спрашивает он.

Мышь? А как же я?

— Она в туалете. Так когда ты вернулся? — спрашиваю я нетерпеливо, хотя мне это известно, ведь он мне звонил.

— Вчера после обеда, — отвечает Себастьян, почесывая руку.

— Извини, не смогла с тобой поговорить. Но Мышь же тебе перезвонила, верно? Так что ты в курсе, что случилось с Доррит?

Лали и Себастьян обмениваются взглядами.

— Понимаешь, — говорит он. — Когда твой отец не подозвал тебя к телефону, я позвонил Лали. Она и рассказала мне, что случилось с Доррит в пятницу вечером.

— Мы с Себастьяном пошли в «Эмеральд», — продолжает за него Лали.

— Я понял, что с тобой что-то не так, — быстро добавляет Себастьян, постукивая меня по носу пальцем. — В общем, не хотелось проводить еще один вечер с родителями.

Я чувствую себя так, словно проглотила камень и он разрывает мои внутренности.

— Как прошли каникулы?

— Скучно, — отвечает он.

Через плечо Себастьяна я ловлю взгляд Лали. У нее нездоровый вид. Что-то случилось прошлой ночью? Неужели Лали и Себастьян… Нет, она же моя лучшая подруга, а он мой парень. Они и должны дружить. Не будь такой ревнивой, укоряю я себя. А то будешь выглядеть слабой.

— Привет всем, — говорит Мышь, подходя к бару. Себастьян обхватывает ее, как медведь.

— Мышь! — восклицает он.

— Эй, — отвечает Мышь, похлопывая Себастьяна по спине. Она, как и я, смущена его несдержанным поведением. Себастьян никогда себя так дружественно не вел с ней раньше. Я глотаю свое пиво. Интересно, это я сошла с ума или действительно происходит что-то странное?

— Мне нужно в туалет, — говорю я, соскакиваю с табурета и обращаюсь к Лали: — Пойдешь со мной?

Она в нерешительности смотрит на Себастьяна, затем ставит бокал с пивом на стойку:

— Пойдем.

— Мне кажется или Себастьян ведет себя странно? — спрашиваю я Лали из кабинки.

— Я ничего не заметила.

— Да? Не может быть. Он правда странно себя ведет.

Когда я выхожу из кабинки, Лали стоит возле раковины, смотрит на свое отражение в выцветшем зеркале и взбивает волосы. На меня она упорно смотреть не хочет.

— Возможно, это от того, что он был в отъезде.

— Думаешь, что-то случилось, пока он уезжал? Может, он другую девушку встретил?

— Может быть.

Это неверный ответ. Правильно было бы сказать: нет, ни в коем случае. Он с ума по тебе сходит. Или что-то в этом роде.

— Значит, вы ходили в «Эмеральд» вчера вечером?

— Ага.