Нет-нет, Никита просто ничего не понимает. Не имеет права влезать. Не верю ему, ни в одном слове не верю.

А может зря?

Сквозь закрытые веки проникает солнечный луч, щекочет, заставляет сморщиться. Машу руками перед лицом — нет-нет, я не хочу просыпаться, мне так тепло и хорошо, так легко и приятно. Расслабленное тело будто на облаке парит, приятно. Переворачиваюсь на другой бок и утыкаюсь носом во что-то мягкое и тёплое. Пахнет чабрецом и мятой, лесом и дымом. Сложный аромат, который так подходит Демиду…

Демид!

В голове раздаётся испуганный визг, я вся съёживаюсь и жмурюсь ещё сильнее. В сонное сознание врывается тяжёлое дыхание Демида — оно горячее, и от него мурашки по всему телу. Щекотно и приятно, но это ведь никуда не годится!

Прислушиваюсь к своим ощущениям. Может быть, я голая? От неожиданности подробности вечера напрочь из головы вылетают, я не могу собрать в единую цепочку разбегающиеся мысли.

—Чего трясёшься?— хриплый со сна голос звучит так неожиданно, что я тихонько ойкаю и открываю один глаз, и вижу кусочек смуглой будто бы даже в лютые морозы загорелой кожи, но она голая и в опасной близости от меня. А ещё так сладко пахнет, что хочется лизнуть, как мороженое.

—Я не трясусь. Просто неожиданно,— изо всех сил сохраняя независимый вид, поднимаю глаза, чтобы не думал, что боюсь его.

Сильная рука тяжестью ложится на моё плечо, притягивает ближе. Мы совершенно точно проснулись в одной кровати, он обнимает меня, прижимая крепко к голой груди, дышит тяжело и прерывисто, а в бедро мне упирается что-то… что-то, что абсолютно точно не является пистолетом, перочинным ножиком или бейсбольной битой.

—Это просто утро. Мальчики так устроены,— поясняет Демид, отодвигается, и давление на моё бедро слабеет.

На меня лавиной обрушиваются воспоминания.

Когда псу надоело тыкаться в меня носом и он умчался по своим очень важным собачьим делам, Демид взял меня за руку и увёл в дальнюю часть сада, где нашлось настоящее озеро! Честное слово, я никогда не видела подобной красоты, разве что на картинках. Маленькое и аккуратное, оно со всех сторон было обложено диким камнем. Горели прелестные фонарики, расставленные по периметру с удивительной точностью — именно там, где они необходимы. На водной глади даже кувшинки плавали! Ну не чудо ли?

—Замёрзла?— спросил Демид, но я не могла ничего ответить. Я просто стояла, глядя во все глаза на чудесное чудо и не могла оторвать взгляда.

—Летом сюда прилетают дикие утки,— будто бы секретом поделился Демид.— Обязательно привезу тебя сюда летом. Тут очень красиво.

От этих слов я задохнулась. Неконтролируемый приступ счастья поднялся из глубины души, окрасил кожу румянцем, заставил сердце биться чаще. И в этот момент я, глупая, верила, что будет лето и будем мы.

—Но лучше пойти в беседку, замёрзнешь. Потом чихать-кашлять будешь, а нам всё-таки нужно сделать проект, а то мы о нём совсем забыли.

Мягко, но настойчиво, Демид повёл меня мимо озера прямиком к беседке, а внутри тепло, пахнет сухим деревом и хвоей. В центре стеклянный столик, вокруг — диванчики из ротанга, занавески, лампочки. Горит камин, закрытый матовым стеклом. Приглядываюсь, а это самый настоящий огонь, а не электрическая фикция.

—Шикарно!— искренне восхищаюсь и, подойдя к камину, протягиваю руки, греюсь.

Как здорово!

—Мой папа знает толк в уюте,— хмыкнул Демид, и столько горечи мне в этом послышалось, столько застарелых обид и разочарований.

И я уже было решилась спросить, что случилось между родителями Демида в далёком прошлом, но Лавров, будто бы почувствовав, усадил меня на диванчик и скрылся, чтобы через десяток минут вернуться с подносом, полным еды.

От сумасшедших ароматов закружилась голова, а желудок сжался и настойчиво заурчал, напоминая, что есть нужно регулярно.

—Я не пью, но для тебя захватил,— хитро прищурился Демид, кивая подбородком в сторону красивого чайничка, но я даже представить не смогла, что в нём налито.

Глинтвейн! Остро пахнущий специями, горячий и согревающий, он оказался таким вкусным, терпким и сладким одновременно. А ещё чуточку хмельным.

После двух чашек глинтвейна и плотного вкусного ужина, во время которого так много было сказано, и воздух так упоительно пах лесом, я уснула на плече Демида.

И вот проснулась в одних трусах и майке в кольце сильных рук, а дыхание Демида будоражит что-то во мне…

Демид отнёс меня в комнату? Раздел и уложил в кровать?

—Ничего не было,— Демид целует меня в макушку и резко отодвигается.— А зря.

—Зря?

—О да, ещё как!— с губ срывается хриплый смешок, переходящий в стон. Демид ложится на спину, закидывает руки за голову и вытягивает ноги. Мышцы напряжены, но стоит мне протянуть руку, чтобы коснуться красиво очерченного пресса, как Лавров смотрит на меня совершенно дико и немного испуганно и, сорвавшись с места, убегает куда-то.

Хлопает дверь смежной комнаты, слышатся приглушённые ругательства, что-то падает на пол, а я наконец решаюсь выпасть из оцепенения и осмотреться.

Комната прелестная: сдержанный интерьер, минимум деталей, но вся она пропитанная Демидом. Его запахом, отношением к жизни, стремлению к масштабу. Комната большая, в ней легко можно играть футбол, а из мебели только кровать и шкаф. Ну и дверь в ванную, за которой Демид ругается и плещется под душем. Вода шумит, заглушает звуки, а я осторожно вылезаю из-под одеяла и смотрю на себя в зеркало.

Я красивая — это даже мне заметно. Стройная, с нормальной фигурой, хоть и не обладаю огромным размером груди и выдающейся пятой точкой. Кручусь перед зеркалом, рассматривая себя со всех сторон, а после, накрыв рот ладошкой, смеюсь.

Ну что я, право слово, как не пойми кто, любуюсь собой через зеркало и хвалю себя мысленно. Ещё бы начала вслух озвучивать все свои параметры…

Смутившись, отхожу от зеркала, нахожу свои вещи, заботливо сложенные стопкой на стуле. Демид действительно меня раздел? Господи, стыдно как! И главное, что я ни на секунду не проснулась, когда он это делал, не поняла, когда лёг рядом, не ощутила его прикосновений. Надо же было так вырубиться!

Торопливо одеваюсь. Кажется очень важным успеть до того, когда Демид вернётся из ванной. И он возвращается в тот момент, когда я, прыгая на одной ноге, влезаю в брючину. Совсем чуть-чуть не успела!

Его появление ощущаю кожей. Демид вырастает за спиной, берёт за плечи, и я замираю.

—Торопишься?— он носом проводит по моей шее, вдыхает запах, и пальцы его такие горячие слегка подрагивают.

—Я… мне… надо ехать же! Девочки будут волноваться.

—Если девочки, тогда конечно,— хмыкает иронично и губами касается затылка. Меня пронзает током, электрические разряды под кожей будоражат.