Лета, как сидела на чёртовом камне, так и продолжала сидеть, явно изображая из себя собаку. Я не знал, кого она ждала, но едва удержался от жёсткой шутки:

«Твой брат не придёт. И тебе не нужно изображать Хатико.»

Однако это была не шутка, а грубость. Здравомыслящий человек, каким я себя считал, знает, что можно говорить, а что нет. Поэтому я мягко – по крайней мере, мне так казалось – спросил:

– Ты чего сидишь?

Но, видимо, эта боль в висках что-то перекосила, и прозвучало это совсем не так, как я задумал. Лета упрямо уставилась на меня, словно упёрлась рогами, и ответила:

– Я с тобой не пойду. Иди один.

На моём месте кто-то другой, особенно с горячей кровью, наверняка накричал бы на неё, плюнул и ушёл.

У меня кровь не такая горячая. Хотя, признаться, появилось острое желание дать Лете легкого леща по милой голове – исключительно в воспитательных целях.

Поймите правильно: если ребёнка не воспитывать, он никогда не поймёт, что можно делать, а что нельзя.

Однако Лета не моя дочь. Поэтому я решил ограничиться словами и задействовать силу убеждения.

– Лета, ты спасла меня, – начал я. – Я благодарен тебе за это. Но я не могу оставить тебя здесь одну. Хватит упрямиться. Идём со мной.

Аргумент, на мой взгляд, был весомым. Речь выстроена: есть доводы, есть призыв к благоразумию. В идеале я бы на её месте сразу сказал: «Ты прав. Давай сделаем так, как ты хочешь!»

Только у Леты оказалось своё мнение:

– Не стоит благодарности, – огрызнулась она, а затем добавила: – На этом всё. Ты можешь идти.

Я посмотрел на свою деревянную руку, мельком подумав: а может, всё-таки попробовать? Вот только тут была одна проблема. Лета сильнее меня на одну стадию, и шанс, что лещей надают мне, был весьма высок. А мне этого не хотелось.

Я ведь человек здравомыслящий.

Времени на пустые разговоры я тратить не собирался. Всё-таки социофобия у меня на приемлемом уровне: не слишком большая, но и не слишком маленькая. Вместо этого я подошёл к Лете, зашёл за спину и двумя руками поднял её за подмышки.

Лета замерла, явно ошеломлённая.

– Что ты делаешь?

– Если не будешь идти, то я начну тебя толкать.

Не сильно, но серьёзно. Лету я тут не оставлю, и она это прекрасно знает. Просто манипулирует.

Лета надула губы, прямо как обиженный ребёнок. Прошло несколько секунд, и, казалось, всё уладилось. Только в следующий момент её красивое лицо исказилось, и из глаз хлынули слёзы.

Я подумал: всё, это точно моя вина, довёл её до слёз. Всё же оказалось, причина была совсем другой.

– Бинко делал точно так же… – прошептала она и зарыдала, снова вспомнив о брате.

Где её брат, а где я? Мы совершенно разные. Психологи называют это «проекцией» – попыткой найти в новом человеке черты того, кто когда-то давал ощущение безопасности.

Я хмыкнул и сказал:

– Иди сюда, обниму!

Лета всхлипнула и уткнулась мне в плечо. Мы стояли так какое-то время, пока она не заёрзала.

– Ты свои сопли вытираешь?

– Нет, – спокойно ответила она. – Я бы никогда такого не сделала.

Только когда она отстранилась, на моём плече остался влажный след. Она точно это сделала!

Вот о чём я говорил: о нашем «нормальном» положении. Лету словно мотало из стороны в сторону на невидимых качелях.

Каждый хоть раз испытывал это состояние: когда изо всех сил пытаешься взять себя в руки, стараешься удержаться. Но правда в том, что чем сильнее стараешься, тем сильнее накатывает срыв.

И когда Лета разрыдалась, это был её катарсис. Момент, когда эмоции пробивают все барьеры и выплёскиваются наружу неконтролируемым потоком.

Впрочем, после катарсиса приходит покой. Я решил этим воспользоваться:

– Всё, пошли. Не нужно больше плакать. Тем более ты должна хоть немного слушаться и помочь мне, чтобы я мог помочь тебе.

А главное, я добавил:

– Твой брат этого хотел бы.

Эти слова – манипуляция в чистом виде. Но правда в том, что если не манипулируешь ты, то манипулируют тобой.

Мы выбрали туннель и пошли. Я шёл впереди, Лета чуть позади. Она словно потеряла бдительность, а в шахтах такое недопустимо. Иногда она останавливалась, и мне приходилось легонько подталкивать её вперёд.

Почему я не взял её на руки, как принцессу? Потому что это было бы тяжело, да и неправильно. Тем более Лета и так постоянно морщилась и ворчала, пытаясь меня поучать:

– Ты ведёшь неправильно. Идти нужно туда, где туннели расширяются, а не наоборот, – её тихие нравоучения отражались от влажных стен.

– Да-да.

– Но... Мы уходим дальше от выхода.

– Послушай, я знаю, куда идти.

– Хпф... – в конце концов, Лета только раздражённо фыркнула.

Путь становился всё сложнее. Под ногами хлюпала вода, с потолка капало. Проходы сужались так сильно, что в некоторых местах приходилось протискиваться боком. Казалось, ещё немного – и мы упрёмся в тупик.

Лету это бесило всё сильнее.

– Тихо, – шикнул я на Лету.

– А... – начала она что-то говорить, но мне пришлось прикрыть ей рот ладонью.

Всё из-за всплывшей подсказки:

[Не разбудите стража.]

Топ.

Мы сделали пару осторожных шагов вперёд и оказались в огромной пещере, полной маленьких ходов и ответвлений. Впрочем, это было не главное. В центре находилось какое-то существо.

Я выключил лампу, но благодаря зрению Шинсу смог разглядеть его очертания. Огромная туша, покрытая шерстью. Внешне что-то среднее между кошкой и собакой. Существо свернулось в клубок и спало, явно охраняя что-то.

Даже во сне этот страж внушал ужас. По сравнению с ним Чёрная вдова и Тьмо выглядели как безобидные котята. Я сразу понял: руки в ноги и валить. Никакая награда не стоит того, чтобы связываться с этим зверем.

Я оглянулся и заметил дверь – точнее, даже врата. Они явно скрывали что-то важное. Но что именно? Удивительно, но мне нужно было не туда. Мой путь лежал куда-то за спину стражу.

Будто Всеведущий шептал: «Не переживай. Просто не буди его, и всё будет хорошо.»

Всё действительно было «нормально»... если не считать Лету.