меня, а для своих друзей. Я тут подумал, а мне-то что? Один меньше, один больше. Просто убью одного из вас – вот и решим проблему.

Я знал это с самого начала. После того как Тьмо рассказал историю о культе, всё стало предельно ясно: отсюда никто не выйдет.

У нас было два варианта – стать рабами или уйти вперёд ногами. И теперь, своими действиями, я фактически закрыл окно возможностей для кого-то из нас.

У меня не было сомнений, кого выберет Тьмо. Либо Мичуру, либо Вею. Что тут сказать? Сорян, я сглупил.

И действительно, взгляд Тьмо остановился на Мичуре – самом бесполезном, по его мнению, из нас. Удивительно, но на лице Мичуры не было ни обиды, ни ненависти. Только странная смесь понимания и принятия. Казалось, он уже примирился со своей смертью.

– Так значит? – тихо спросил Мичура.

Этот молчаливый, немного растрёпанный парень всегда держался в стороне. Лучник с длинными волосами, чуть отливающими синим, и вечным усталым, недовольным взглядом. Сейчас в его облике что-то изменилось. В момент, когда пришло время умирать, он внезапно стал разговорчивым.

– Да, – коротко ответил Тьмо. – Это будешь ты.

Ему нужно было убить кого-то, чтобы продемонстрировать свою решимость. Чтобы я подчинился.

Тьмо понимал: если я буду убивать паука за пауком, его миссия провалится. Я понимал это тоже. Но я не мог ничего сделать.

Мне хотелось сказать что-то, хоть что-нибудь, чтобы облегчить вину.

– Прости.

Звучало глупо. И всё же ещё ужаснее было бы вообще ничего не сказать.

Мичура всё понял. Он даже попытался меня утешить:

– Брось. Ты не виноват. Не ты же собираешься меня убить. Ты не можешь быть в ответе за чужие действия.

Его слова звучали неожиданно зрело. Я не ожидал такого от него. Вообще, это скорее мог бы сказать я, но никак не он.

– На самом деле, я даже ждал этого дня, – вдруг признался Мичура. – Культ Падших… какое же тупое название. Знаете, я раньше не говорил, но я знаком с этим культом.

Его слова заставили всех замереть. Даже Тьмо и Елох насторожились.

– Они пришли в нашу деревню ночью. Культ Падших – проклятые маньяки. Я проснулся от запаха горящей плоти. Крики, кровь… Они убивали методично, с особой жестокостью, с наслаждением, – голос Мичуры дрожал, но он продолжал.

Все слушали. Я тоже. В какой-то момент мне показалось, что он вот-вот скажет: «Я шпион культа!» Такое ощущение было не только у меня, но и у всех остальных, даже у Тьмо. Впрочем, в его словах звучала слишком явная ненависть. Так не говорят те, кто лоялен.

И был ещё один момент, который привлёк моё внимание. Его горло начало краснеть. Но не так, как обычно бывает от раздражения или сыпи. Она будто нагревалась, как металл, причём только в области горла, словно там что-то быстро разогревалось.

Мичура продолжал:

– Молодых и стариков… они повесили на заборе, словно игрушки. А меня заставили смотреть. И сказали мне: «Бойся Культа Падших».

Его голос был полон боли и горечи.

Это было сложно осознать: целую деревню, столько людей уничтожили лишь для того, чтобы передать послание. Чтобы заявить королевству: мы жестокие, мы сильные, и нас нужно бояться.

Тьмо насмешливо заметил:

– Так ты не Раб Тьмы? Ты всего лишь пешка, у которой одна цель – рассказывать всем о нашем величии?

Всё оказалось именно так. Мичура знал об этом. Его оставили в живых с одной-единственной целью – чтобы он рассказывал свою историю как можно большему числу людей.

Впрочем, на этом всё не закончилось. Мичура взглянул на Тьмо и ответил:

– Да.

И добавил, немного помедлив:

– Дух-покровитель, хранитель нашей деревни, явился ко мне. Он запретил мне говорить и наложил условие: «У тебя будет лимит – сто слов в день. Цени их. Если превысишь, активируется метка».

Сейчас всё стало на свои места. Во-первых, стало ясно, почему Мичура всегда молчал. Это было не его выбором, а следствием проклятия или способности, связанной с этой меткой. Во-вторых, у Мичуры явно был козырь, который он собирался использовать прямо сейчас.

Парень медленно произнёс ещё несколько слов, затем замолчал и открыл рот, показывая язык. На нём пульсировал древний символ – «⚜», светящийся багровым светом. Он словно жил своей жизнью, вибрируя и источая скрытую мощь.

Мичура показал метку, а затем громко выкрикнул:

– Так СДОХНИ ЖЕ!

Эти слова стали последними из его дневного лимита.

Все застыли. Даже я. Мы все смотрели, ожидая, что произойдёт. Все хотели узнать, насколько силён этот таинственный дух-хранитель.

Честно говоря, я не ожидал ничего сверхъестественного. Ведь это не бог и не полубог, верно? Но я всё равно был поражён, когда прямо в воздухе начало материализовываться копьё.

Это копьё было необычным. Я бы назвал его воплощённой магической энергией – чем-то сродни заклинанию «магическая стрела».

Оно парило в воздухе рядом с Мичурой, вращаясь, будто готовясь к неминуемому выстрелу. И действительно, через мгновение оно сорвалось с места, устремившись к Тьмо с ошеломляющей скоростью, словно снаряд, выпущенный из пушки.

Тьмо бы не успел спастись, если бы на его пути не оказался Елох.

– Я защищу тебя! Ты слишком важен! – закричал он, бросаясь наперерез.

Елох, предатель, в итоге оказался преданным… но не тому, кому стоило бы. Он встал перед копьём, приняв удар на себя. Магическое оружие пробило его грудь, оставив в теле огромную зияющую дыру.

Ту-дух.

Елох рухнул на землю, истекая кровью, но копьё не остановилось.

Оно вновь устремилось к Тьмо.

Мужчина попытался увернуться, но было слишком поздно. Дух-хранитель, помогая Мичуре, оказался достаточно силён, чтобы нанести удар, хотя и не смог защитить деревню. Сегодня его месть нашла цель – хотя бы частично.

Жмяк.

Копьё вонзилось в плечо Тьмо. Его крик боли разорвал тишину:

– АЙ! АЙ! ТЫ ПОПАЛ В МЕНЯ!

Лицо Тьмо исказилось, и от его привычной уверенности не осталось и следа. Передо мной больше не стоял грозный дикарь. Теперь это был всего лишь умирающий зверь, обречённый и бессильный.

Он пытался проклинать всех вокруг:

– Я УБЬЮ ТЕБЯ, МЕЛКИЙ ЗАСРАНЕЦ!

Только он не мог подняться. Не мог даже остановить кровь, струящуюся из раны. Она была слишком серьёзной,