Я отказываюсь, но Васильев быстро подхватывает меня на руки. По дороге он не упускает возможности несколько раз погладить меня по попе. Я не знаю, замечает ли это кто-то ещё, но мне его прикосновения неприятны. В машине Влад продолжает прижиматься ко мне и обнимает одной рукой.

— Не трогай, пожалуйста, — прошу я и стряхиваю его руку. На место он её не возвращает, но тереться о моё бедро не перестаёт. Ещё никогда дорога из офиса до коттеджа не казалась мне такой длинной. А внутри желудка собирается знакомая тошнота.

Я отказываюсь от ужина, понимая, что всё равно вытошнит и, пока Леона нет в спальне, принимаю душ. Прохладная вода остужает всё ещё горящую кожу головы. Ноги тоже не болят, а покраснение начинает светлеть. Я всего лишь ударилась о край стола.

Подсушиваю волосы и забираюсь в кровать. Леон заходит, но сразу уходит в кабинет. У него очередной международный разговор. Я засыпаю, но, когда он ложится, просыпаюсь, хотя мужчина меня не касается. Засыпаю уже не скоро и всего на несколько минут. В памяти всё ещё звучат его обидные слова. А тело отзывается тошнотой, когда я думаю о прикосновениях Влада. Я понимаю, что сама дала повод так себя со мной вести. А он оказался совсем не благородным принцем. И Леон ничего не сказал. Ему всё равно, что Каролина перешла к Стасу, и так же всё равно, если я обратно вернусь к Владу.

Утром, несмотря на то, что я тщательно пережевала завтрак, меня всё же тошнит. Но я успеваю дойти до спальни Леона и этого никто не видит. Хорошо. Удастся избежать очередных насмешек. Но подойдя к машине я понимаю, что, если Влад начнёт снова меня лапать, вытошнит прямо на него. Засовываю гордость как можно дальше и прошу Леона сесть посередине, а сама пристраиваюсь с краю. Закрываю глаза и всю дорогу борюсь с усталостью и вялостью от бессонной ночи и утренней рвоты.

В обед все Горынычи отчаливают по делам в центр города, а я выпиваю две чашки чая. Есть не рискую. Впереди ещё обратная дорога домой.

После обеда заходит дядя Дима, начинает расспрашивать про вчерашний приход Халилова и заводит уже знакомую песню про деньги. По закону подлости, в этот момент возвращается Леон, стоит за спиной дяди Димы и глядя на меня, кивает головой, словно заводной болванчик, у которого стала садиться батарейка.

Кажется, у меня снова наступила широкая чёрная полоса.

Ужинаем вдвоём с Леоном. Стас уехал в аэропорт провожать Каролину. Сразу за ними укатил Влад, прихватив с собой двоих парней из охраны. Видимо, в очередной клуб, просаживать оставшиеся деньги. Перед этим он и Бесов о чём-то спорили в холле. Видимо, старший брат был против пятничного развлечения Влада. Но тот его слушать не стал. И настроение Леона от этого не улучшилось.

Это мог быть один из лучших наших вечеров вместе. Но не стал. Есть мне не хотелось, но, под тяжёлым взглядом мужчины я медленно жевала свою порцию очередной разновидности плова. Сегодня он получился особенно жирным, что совсем не шло на пользу моему желудку. Чтобы не вытошнило прямо за столом, почти каждую съеденную порцию запивала соком.

Вернувшись в спальню раньше Леона, приняла душ и забралась в кровать. Уязвлённая гордость зудела, что я могу вернуться в спальню на втором этаже. Каролина уехала, Влад вернётся под утро. Если будет пьян, то и вовсе не вернётся, а поедет на выходные к матери. Но, как бы мне не хотелось это сделать, я понимала, что беганье по спальням лишь выставит меня в ещё более глупом положении. Потерпеть, осталось ещё немного потерпеть, и я смогу вернуться домой.

Никаких дел у мужчины сегодня не было, поэтому он надолго ушёл в душ, затем тоже лёг в кровать.

— Может, лицом ко мне повернёшься? — раздался его раздражённый голос.

Я повернулась. Он не надел спальные штаны, лишь прикрыл бёдра полотенцем. Плохой знак.

— Лиза, убери это мученическое выражение со своего лица. Мне оно за последние дни осточертело. Я устал за неделю и хочу расслабиться.

— Расслабляйтесь, кто вам не даёт?

— Действительно, кто мне не даёт? Давай, приступай к своим обязанностям. Только одежду для начала сними. Полностью.

— Обязанности будут у вашей жены, — не смолчала я. — Вы же верующий человек. Для вас отношения вне брака — тоже грех.

— Поговорить захотелось? Давай поговорим, — мужчина подложил подушку и сел, прислонившись к спинке кровати. — Раздевайся.

— Зачем?

— Про обязанности буду рассказывать, — хищно прищурился Бесов. — Тебе помочь?

Сняла пижамный комплект. Мужчина скользнул взглядом по тонкой чистой прокладке, которую я поменяла после душа.

— Женские дни закончились?

— Да, но….

— Никаких «но». Итак, о грехах. Мои отношения с тобой не считаются грехом, если рассматривать тебя с позиции наложницы.

— Кого? — я уставилась на него, забыв, что полностью обнажена.

Буквально вчера вечером заметила, что Стас стал на ночь читать сборник «Русских народных сказок». А Леон, что, увлёкся восточными?

— Наложницы, — терпеливо повторил мужчина. — Понятие, конечно, несколько устарело. В связи с отменой рабства…

— Сексуальное рабство никуда не делось. Только телевизор включить стоит…

— Сегодня мы не об этом, — поморщился Бесов. — Кто такая наложница?

— Та, кто спит со своим хозяином. В книжках именно так пишут, — припомнила я. — Но я как-то о Востоке мало читала.

— И правильно делала. Лучше «Юридический консультант» лишний раз почитай, — напомнил начальник. — Наша вера запрещает убивать женщин и детей. Но войн было очень много. Многие женщины оставались без мужей, отцов и других опекунов. Некрасивых брали рабынями, а красивых — наложницами. Наложница — это женщина врага. Но не путай с любовницами. Любовница — это грех. Наложница — это член семьи, которую эта самая семья признала. Наложница жила в доме, ела со всеми за столом, находилась на полном содержании своего господина, могла родить ему ребёнка. Как правило, после рождения ребёнка, наложница могла получить свободу. Если количество жён ограничивается цифрой четыре, то количество наложниц не ограничивается. Наложниц мог иметь как женатый, так и неженатый мужчина. И насиловать наложниц запрещается, хотя я не уверен, что последний пункт соблюдается. Всё понятно?

— Всё, кроме одного. При чём я здесь?

— Ты — дочь врага. Пункт засчитан? — загибает палец на руке мужчина.

— Наполовину. У меня есть родители! — возражаю я.

— Которым ты не нужна. Женщина ничего не решает, можем говорить лишь о твоём отчиме. Он ведь тебя официально не удочерил? Я специально обратил внимание на это обстоятельство. Ты носишь девичью фамилию матери.

— Нет, не удочерил, — не могу