— Пункт два. Я сколько раз тебя вытаскивал из передряг? Можем считать, что брал в плен. Ты просила меня о помощи. Фактически вручала мне свою жизнь. Засчитано?

Я отрицательно качаю головой, но вслух соглашаюсь:

— Засчитано.

— Пункт номер три: ты полностью находишься на моём содержании.

Резко вскидываю голову:

— Я не просила покупать мне одежду. И можете меня не кормить!

Он снова недовольно морщится:

— Я не хотел тебя обидеть. Скорее имел в виду то, что я плачу тебе зарплату. Другой работы у тебя нет и пока ты не можешь уволиться. В целом, ты полностью зависишь от меня материально.

— Если так, то да. Засчитано, — не могу опять не согласится.

— Остальные пункты тоже соблюдаются: я считаю тебя членом семьи, ты можешь родить мне ребёнка, не насилую тебя и другим не предлагаю, не скрываю наших отношений от общества.

— Я не согласна!

Он приподнимает брови:

— Быть наложницей?! А твоего согласия не требуется. У наложницы нет прав, только обязанности. Самая главная из них — ублажать своего господина. Приступай.

Впервые за эти дни мне хочется рассмеяться. Но я не делаю этого, потому что понимаю, что мужчина не шутит. Он верит во всё, что только что сказал!

Глава 41. Дочь врага

Молча поворачиваюсь к нему спиной. Слышу, как мужчина откатывается на край кровати, затем раздаётся стук шуфляды. Там он может брать лишь одно — смазку. Через минуту придавливает меня своим телом к кровати, вжимая животом в матрас. Скосив глаза в сторону, вижу, как растирает между пальцами смазку, согревая её. Заботливый!

— Леон, я не хочу!

— А я хочу! — хмыкает он. — Даже жена не может отказать мужу. Про наложницу и говорить нечего!

Коленом раздвигает мне бёдра и неторопливо проникает влажными пальцами, ласкает.

— Точно не хочешь, Лиз?

— Не хочу!

Ласкает достаточно долго, и я глубже зарываюсь лицом в подушку, чтобы не застонать от неконтролируемого возбуждения. Это движение видимо злит его и, заставив меня стать на колени, он уже совсем не нежно входит на всю длину, почти сразу набирая быстрый темп.

Мне не больно, я полностью готова, даже приятно. Но я всё ещё не могу забыть о том, что он мне вчера не поверил, снова сорвался на мне. Даже на миг не подумал, каково это мне — ложиться с ним в одну постель терпя его неверие.

Хотя, что ему? Для него я — дочь врага. Зачем ему мои чувства и переживания?

— Так и будешь лежать бревном? — шипит мне в ухо. — За плохое поведение следует наказание.

Замедляет темп и, пока я стараюсь понять смысл его слов, проникает пальцем мне в попу, предварительно обмакнув в смазку. Я тут же сжимаюсь, но от проникновения не уйти. Старые страхи затапливают и без того напряжённое тело.

— Леон, перестань, мне неприятно!

— Наказание не должно быть приятным, — шепчет в ответ и, не убрав палец, снова ускоряет темп движений. — Не вырывайся, Лиз. Будет ещё более неприятно.

Но я почти не слышу его, вновь теряя себя, отдаваясь власти старым воспоминаниям. Я снова одна, брошенная и ненужная, не знающая, что я сделала не так, ждущая страшного наказания. Где-то там, на периферии мечущегося сознания, чувствую, что он убирает руку, шлёпает меня по попе, кусает за плечо и снова врезается: яростно и сильно, словно надеясь получить хоть какой-то отклик. Но я уже не с ним. Я снова в своей боли и пустоте, хотящая лишь одного, ничего не помнить и не чувствовать.

Выныриваю из чёрной пустоты от сильного приступа тошноты. Леон спит, не выключив ночник, хотя всегда перед сном делает это. Медленно сажусь, пытаясь справиться с рвотным спазмом. Нахожу на кровати свои пижамные шортики, и натягивая их, вижу, что бёдра и простыни подо мной в крови. Не сильно. Просто всё размазано. Живот не болит и никакого дискомфорта я не чувствую. Скорее всего остатки крови от женских дней.

Но размышлять времени нет. Быстро перелезаю через софу и бегу к унитазу. Едва успеваю наклониться, как весь ненужный мне сегодня ужин оказывается снаружи. Рвота одним разом не ограничивается. Вернувшиеся воспоминания провоцируют спазм за спазмом. Меня давно так не выворачивало. Почти сразу накатывает слабость и оцепенение. Кое-как убрав растрёпанные волосы с лица, сажусь на прохладную плитку и прижимаюсь лбом к такой же холодной стене. Скорее всего, вытошнит ещё раз. Сил попробовать справиться с собой не осталось. И добежать обратно я не успею. Не хочу бежать. Набегалась. Мне тоже нужна передышка.

Наверное, я снова засыпаю. Просыпаюсь от того, что кто-то прикасается ко мне. Пытаюсь отбиваться:

— Нет, не нужно. Больше не нужно…

— Лиза, что … что случилось? Это из-за меня?

— Где она? — я всё ещё не могу понять где сон, а где явь.

— Кто, Лиза? Кроме нас здесь больше нет никого.

Пытаюсь сфокусировать мутный расплывающийся взгляд.

— Она приходила, она была здесь…

— Никого не было, только я. Я один, Лиза. Почему кровь? Нужно в больницу, да? Где тебе болит? Девочка моя…

Мужчина поднимает меня на руки и несёт к дверям. Я немного прихожу в себя.

— У меня ничего не болит. Не нужно в больницу. Лучше в душ. Ты тоже испачкался.

— Лиза, у тебя кровь. Нужно, чтобы врач посмотрел, — настаивает Леон.

— Не нужно. Пятна уже подсохли. Это женские дни. Они не полностью закончились. Мне было плохо вчера и сегодня, поэтому всё ещё мажется. Нужно в душ и попить.

Бесов трогает мой лоб.

— Тебя сегодня и раньше тошнило?

— Да, утром.

— Почему ты не сказала? Не нужно было вообще в офис ехать!

— Можно мне попить?

Мужчина кладёт меня на кровать, закутывает в одеяло и, натягивая на ходу брюки, выходит из спальни. Вскоре возвращается с бутылкой минералки и простой воды. В другой руке стаканы и пакетики с порошками.

— Пей понемногу минералку, а я сделаю тебе раствор.

— Что это?

— Специальный состав, который рекомендуют пить при рвоте и других состояниях, когда организм теряет много жидкости. Восстанавливает баланс солей и электролитов. Тебе нужно за два часа выпить два стакана. Пробуй.

Раствор оказывается соленым на вкус и пьётся достаточно легко. Я пью его вперемешку с минералкой. Мне так лучше заходит.

— Пойдем в душ, — предлагает мужчина.

— Не знаю, всё ещё мутит, — сомневаюсь я.

— Вытошнит так вытошнит, я уберу.

Шевелиться мне не хочется, и я просто стою, пока Леон меня умывает. Вытерев, приносит одну из моих ночных рубашек.

— Нужно трусики и прокладку, — прошу я.

— Не