Глава семнадцатая

В каждой шутке…

*8 ноября 1938 года*

— Проходите, Мария Константиновна! — пропустил Аркадий Бострем в свою квартиру.

— Здравствуйте, Мария Константиновна! — приветствовали пожилую женщину его дети.

Анатолий сдержанно поцеловал ей руку, а вот Александра крепко обняла Бострем, чем вызвала в той смущение.

— Здрасьте! — помахал ей рукой Владимир.

— Здравствуйте… — удивлённо ответила Бострем. — А вы меня уже знаете, получается?

— Папа рассказывал, — кивнула Александра.

— М-м-м, — бросила Мария Константиновна короткий взгляд на Аркадия.

Бострем приехала в Россию в ответ на приглашение от Немирова — поначалу она опасалась, ведь в США ходят всякие слухи о том, что именно делают в СССР с возвращающимися, но затем решилась и написала в посольство.

— А это… — увидела Мария Константиновна Людмилу. — Здравствуйте, Людмила Наумовна!

— Здравствуйте, — улыбнулась ей жена Аркадия. — Проходите в гостиную — обед скоро будет готов!

Немиров провёл свою давнюю благодетельницу в гостиную, где усадил во главе обеденного стола. Как и все, они семьёй обычно едят на кухне, а стол в гостиной держат для особых случаев. И этот случай — особый.

Мария Константиновна сильно постарела — с сединой бороться она уже перестала, ссутулилась, похудела на десяток килограмм, а кожа её начала покрываться старческими пятнами, где возможно прикрываемыми косметикой.

— Я слышала, что тебя недавно назначили генерал-полковником… — произнесла она, когда Аркадий сел за стол справа от неё.

— Было такое, — кивнул он. — Но это не за заслуги перед Отечеством, а чтобы избежать совершенно неуместного «подчинения по должности». (1)

— Но это правда, что ты получил высший пост в СССР? — спросила Мария Константиновна.

Встречал он её в аэропорту, без оркестра, но с почётным караулом из кремлёвской охраны. Такому формату встречи она была удивлена, но видно, что ей он очень польстил.

— Правда, — кивнул Аркадий. — Хотя есть важное уточнение — это только на кризисный период.

— Да, я читала об этом важном уточнении, — усмехнулась Бострем.

Анатолий и Александра начали приносить блюда.

— У тебя нет прислуги? — удивилась Мария Константиновна.

— В России так больше не принято, — покачал головой Аркадий.

— Понятно, — произнесла женщина. — Я вижу, что Москва сильно разрослась…

— Столица, — пожал плечами Немиров.

— Хочу посмотреть на Петербург, — сказала Мария Константиновна. — Можешь организовать мне самолёт?

— Да хоть бронепоезд, — улыбнулся Аркадий.

— Просто самолёт, — покачала головой Бострем.

Когда стол был накрыт, домашние расселись.

— А что это за форма на… Анатолии? — спросила вдруг Мария Константиновна. — Что за «АВУ»?

— Алексеевское военное училище, — ответил Аркадий. — Недавно поступил — два года отучится и попробует поступить в Казанское высшее танковое командное училище.

— Тоже военным… — произнесла Бострем, после чего перевела взгляд на Александру. — А ты где учишься?

— В школе, — ответила та. — В седьмом классе.

— У вас девочек учат так долго? — нахмурилась Мария Константиновна.

— Да, у нас женщины уже двадцать лет как считаются людьми, — вздохнул Аркадий.

— Это нетрадиционный подход, — дипломатично высказалась Бострем. — В моё время было совсем по-другому.

— А как вам США? — решил сменить тему Аркадий.

— Чужбина, — ёмко охарактеризовала Мария Константиновна Соединённые Штаты и своё отношение к ним. — Спасают соотечественники…

Как доложил Курчевский, вхожий к ней в дом, живёт она в роскоши. Тратит неприлично много денег на развлечение своей «свиты», в которую входят разнообразные бывшие офицеры Императорской Армии, видимо, напоминающие ей о минувшей молодости. В общем, живёт она в разы лучше, чем до Революции, но грусть её никуда не делась.

— Кстати о соотечественниках, — вспомнил Аркадий. — Как поживают Марфа Кирилловна и Пахом Александрович?

— Они теперь Марта и Пахомиус, — поморщилась Бострем. — Окончательно оторвались от корней и живут в своей, так называемой, «Американской мечте». Но тебе передавали привет.

— Не надумывают приехать в СССР? — спросил Аркадий.

Марфа уже приезжала — за медалью «Герой Социалистического Труда», коей её наградили за открытие стрептоцида. Немиров в это время был в Туркменской ССР, поэтому они не встретились.

— Они мне не докладывают, — ответила Мария Константиновна.

— А расскажите, пожалуйста, какая там жизнь? — попросила Людмила.

— Да что там рассказывать? — вздохнула Бострем. — Все жаждут наживы, обманывают друг друга… В другом конце Манхеттена американцы построили целый храм в честь Золотого тельца — Уолл-стрит. Говорят, они никогда не спят — даже ночью обстряпывают дела.

— А как там кино, театры, рестораны? — продолжила опрос Людмила.

Анатолий и Александра завороженно слушали разговор, а Аркадий с Владимиром сосредоточились на еде. Первый и так знает, как там всё устроено, а второй интересуется только по-настоящему важными вещами — например, кусочками варёного говяжьего языка в тарелке.

— Ой, дорогуша, там всё как везде, — махнула рукой Мария Константиновна. — Меня это не интересует: обычно это быстро утомляет, мне становится скучно, и я уезжаю домой. Лучше расскажи, Аркаша, как ты всё узнал?

Немиров перестал есть, поднял взгляд на Бострем и уточнил:

— Что «всё»?

— Как ты понял, что что-то будет, так рано? — спросила она.

— Если смотреть ретроспективно, то революция была неизбежна, — ответил на это Аркадий. — Просто никто не обращал или не хотел обращать на это внимания. А сейчас выходят целые монографии о том, как всё было прозрачно, понятно, предсказуемо и, в каком-то смысле, очевидно для всех… Я просто увидел раньше остальных, поэтому не стал тратить время зря и начал действовать. Вот и всё.

Анатолий и Александра пристально смотрели на него, стараясь не упустить ни единого слова. Потому что сейчас он впервые на их памяти обсуждал тему Мировой войны и своего участия в Революции.

— В любом случае, сынок, спасибо тебе, — произнесла Мария Константиновна. — Если бы не ты, прозябать мне на паперти или лежать в могиле сырой. Спасибо, что настоял, переубедил старуху…

— Это меньшее, что я мог сделать для вас, Мария Константиновна, — улыбнулся Немиров.

— Еда стынет, — напомнила Людмила, решившая нарушить возникшую паузу. — Давайте есть.

*9 ноября 1938 года*

Аркадий посмотрел на Аврору, после чего повёл Марию Константиновну дальше по набережной.

— Как разросся город… — произнесла