От неожиданности Эсме чуть не подскочила. Обернувшись, она увидела Чена.

– Я думала, вы пошли вместе со всеми… – проговорила она, стараясь не выдать своего испуга. После всего, что посол рассказывал о своем секретаре, Эсме начала побаиваться этого человека.

– Я не любитель охоты, мисс, так как вырос в городе и нечасто общался с дикой природой.

Эсме молчала. Интересно, что нужно от нее этому китайцу?

Наконец Чен заговорил снова:

– Сказать по правде, вы очень ловко провели меня, мисс, переодевшись Леком! Я бы ни за что не догадался, что на самом деле нанимаю на пароход женщину!

– Надеюсь, вы уже простили меня, мистер Чен? Обманывать, конечно, нехорошо, но у меня не было другого выхода…

– О, разумеется, я не сержусь на вас… но… Честно говоря, – Чен прищурил свои и без того узкие глазки, – меня очень интересует один вопрос: как долго вам удавалось водить за нос лорда Уинтропа? Или он сразу вас раскусил?

Эсме отлично понимала, что Ченом сейчас движет нечто куда большее, чем праздное любопытство, но намекать на это Чену было отнюдь не в ее интересах.

– Его сиятельство все понял в тот момент; когда обыскивал мою каюту и обнаружил в ней женское платье. У его сиятельства пропали какие-то бумаги – вы ведь помните тот случай?

– Конечно помню. – Выражение лица Чена оставалось непроницаемым, но Эсме чувствовала, что эта бесстрастность напускная. – И я по-прежнему склонен подозревать Хенли. Его сиятельство что-нибудь говорил вам об этих бумагах?

– Да Бог с ними, с бумагами! Насколько я могу судить, его сиятельство не слишком расстроен – бумаги, как он говорит, не очень важные…

Эсме рассмеялась, и китаец угодливо захихикал ей в ответ. Потом снова воцарилась тишина.

– Сказать по правде, – в голосе Чена зазвучало сочувствие, – я ведь вполне понимаю, почему вы не спешите замуж за этого Майклза.

– Так вы знаете его?

На мгновение Эсме показалось, что самообладание изменило китайцу, и в его глазах мелькнул тревожный огонек. Впрочем, уже в следующее мгновение лицо его снова обрело бесстрастное выражение.

– Лично не знаком, – равнодушно произнес он, – но наслышан. Молодой красивой девушке идти замуж за такого старика…

– Не так уж он и стар… И вообще дело вовсе не в этом…

– Так в чем же?

– Видите ли, мистер Майклз пугает меня… сама не знаю чем. К тому же я не люблю его. Возможно, вам это трудно понять – у вас, китайцев, браки обычно заключаются родителями, но у нас, европейцев, все не так… Во всяком случае, мои отец и мать – я это знаю точно – женились по любви!

– Отчего же, я вполне могу понять… Кстати, о вашей матери: я заметил, что ни вы, ни другие почему-то ни разу не упоминали ее в разговорах – только вашего отца… Почему?

Столь откровенное любопытство Чена показалось Эсме бестактным.

– Моя мама умерла. – Тон, которым она произнесла эту фразу, словно просил избавить ее от дальнейших расспросов. Чен как будто хотел прибавить что-то еще, но передумал.

Вновь воцарившаяся тишина казалась Эсме невыносимой, но, к счастью, она продлилась недолго. За спиной ее словно призрак возник Йен – это произошло так неожиданно, что Эсме даже вскрикнула:

– Черт побери, ты меня напугал! Я-то думала, вы все ушли на охоту…

Лишь после того, как Эсме произнесла эти слова, до нее дошло, что не стоило, пожалуй, в присутствии Чена обращаться к лорду Уинтропу на ты, да к тому же так фамильярно…

– Почему я не на охоте? – Посол улыбнулся. – Этот же вопрос я хотел бы задать моему секретарю! – Голос его звучал беспечно, но стальной блеск в глазах заставил Эсме насторожиться.

– Я не люблю охотиться, ваше сиятельство, – ответил Чен, – и надеялся, что мисс Монтроуз составит мне компанию…

– Вынужден разочаровать тебя, друг мой. Как раз сейчас я собираюсь пригласить мисс Монтроуз на прогулку в лес.

– Как – в лес? – удивилась Эсме. – Но я тоже не люблю охоту!

– А. я и не зову тебя на охоту. Я хочу преподать тебе несколько уроков самообороны и научить управляться с ножом.

Удивление Эсме росло с каждой минутой.

– Разве ты еще не поняла, – Йен прищурился, – что тебе не мешало бы уметь защищаться от типов, подобных Хенли?

Эсме вовсе не хотелось, идти с Йеной в лес, но оставаться с Чеком ей хотелось еще меньше. К тому же если ей предстоит жить в этом жестоком мире совсем одной, то, возможно, когда-нибудь навыки, преподанные Йеном, она и впрямь сможет применить на деле!

– Что ж, ты прав, мало ли что еще может случиться! – Эсме поднялась с кресла. – Только одно условие, Йен…

– И какое же?

– Обещай не смеяться надо мной, если на первых порах у меня будет не все получаться.

– Обещаю. – Губы посла чуть изогнулись в улыбке. – Обещаю, как бы неуклюжа ты ни была! – Он взял ее под руку.

– Погоди… Есть еще одно условие.

– Что на этот раз?

– Обещай, что не будешь целовать меня.

– Хорошо. Клянусь могилой моей матери и призываю Чена в свидетели!

Негодуя на Йена за его вечную несерьезность, Эсме тем не менее отправилась с ним на берег и даже разрешила поддерживать ее за талию – впрочем, потому лишь, что нога ее еще побаливала и ходить без посторонней помощи ей было сложно.

– Скажи-ка мне, красавица, о чем так увлеченно разговаривал с тобой Чен? – поинтересовался Йен, как только они отошли от парохода на достаточное расстояние.

– Ну, он спрашивал, кого ты подозреваешь в краже бумаг…

Йен нахмурился:

– И что ты ему сказала?

– Что ничего не знаю об этом.

– И все? Больше Чен не задавал никаких вопросов?

– Нет, не все. Еще он спрашивал про моих родителей…

– А. почему он вдруг ими так заинтересовался?

– Понятия не имею! Хотя… – Эсме напрягла память. – Помнишь, ты упоминал о том, что Чен устраняет тех, кто по его милости попал под подозрение, обставляя их смерть как самоубийство? Так вот, с тех пор я все время думаю о своей матери…

– Ничего не понимаю! Она-то здесь при чем?

– Дело в том, что смерть матери вроде бы была самоубийством – об этом сказал мне отец. Он даже показал мне предсмертную записку, написанную ее рукой… Тем не менее, я все равно в это не верю! Зачем было моей матери убивать себя? С какой стати?

– Ты полагаешь, что знаешь о ней все? Родители порой умеют хорошо скрывать от детей свои секреты!

– То же самое, почти слово в слово, мне говорил отец, но я все равно не верю. В записке было сказано, что она любит другого человека, но… Мама всегда любила только отца. Она никогда не предала бы его, это на нее совсем не похоже!