Роджер вышел из комнаты, большой гостиной на первом этаже, и уселся на козлах для пилки дров перед домом. Было около одиннадцати, стояло ясное сентябрьское утро, грело солнце, хотя во всем остальном уже угадывалось приближение холодов. Разговор с плотниками и остудил, и позабавил Роджера. Он так и не разглядел толком двух рабочих, но какое-то чувство подсказывало ему, что они во всем похожи на Генри, и не странно ли, что подобные типы позволяют себе так с ним разговаривать, особенно сейчас, когда он в такой превосходной физической форме. На какой-то момент Роджеру пришла в голову мысль затащить всех троих в одну комнату, запереть дверь и устроить работникам такую взбучку, какую они до конца жизни не забудут, а может, и конец-то наступит прямо сейчас. Да, неплохо бы. Но это будет стоить и денег, и свободы или даже самой жизни, и Роджер прикинул, что любая из этих жертв слишком велика. «Но да поможет Бог следующему, кто станет на моем пути».

Вышло так, что следующим, вернее, следующей на пути оказалась Грейс Тейт.

С седловины козел, на которых устроился Роджер, был виден узкий проселок, ведущий к шоссе, и он с удивлением обнаружил, что из леса выезжает и поворачивает к дому верховой. Лошадь двигалась шагом. Какое-то время Роджер пытался разглядеть, кто бы это мог быть, а потом, когда тени от ветвей, нависших над дорогой, рассеялись и детали стали видны четче, он убедился, что в седле женщина. На ней была черная треуголка и костюм для верховой езды, состоящий не то из серого, не то черного жакета без рукавов, бриджей, белой английской блузки и черных охотничьих сапог с широкими кожаными отворотами. Еще не разглядев толком даму, Роджер уже понял, что это Грейс Колдуэлл Тейт. Он поднялся ей навстречу.

— Доброе утро, — поздоровалась она и рассмеялась. — Ой, мне показалось, что вы цветной, так загорели.

— Доброе утро, миссис Тейт. Нет, кажется, ложки дегтя в моей крови нет. Меня зовут Бэннон. Я ирландец.

— Ах вот как. — Грейс немного помолчала. — А мистер Бринкерхофф здесь?

— Нет, для него это слишком рано. Обычно он появляется ближе к вечеру.

— Так вы и есть мистер Бэннон, — продолжала Грейс. — Строитель. Мистер Бринкерхофф приглашал нас с мужем заехать, но, коли его нет, отложим визит до следующего раза.

— В этом нет никакой нужды. Я был рядом, когда Майлз разговаривал с вашим мужем. Добро пожаловать в любое удобное время, я с удовольствием выступлю в роли вашего гида. Хоть сейчас.

— Большое спасибо, но все-таки лучше отложим.

— Да нет же, ради Бога. Вы станете первым посетителем, кому я показываю дом. Конечно, за исключением строителей.

— Правда?

— Чистая правда, — подтвердил Роджер. — Лошадь можно отвести в сарай. Это хоть и не конюшня, но крыша имеется.

— Ну что ж… Ладно. А вы точно не заняты?

— Точно. Внутри работают люди, полы настилают, но им моя помощь не нужна. Еще двое размечают дорожку за домом, а вообще-то я здесь, так сказать, с инспекционной поездкой.

— В сарае лошадь стоять не будет. Нельзя ли кого-нибудь попросить подержать ее, пока мы быстренько все осмотрим?

— Конечно… да я и сам справлюсь.

— Не с той стороны подходите, мистер Бэннон, — усмехнулась Грейс. — Спасибо, конечно, но все же лучше попросите кого-нибудь из рабочих, кто не боится лошадей. Он не кусается, только пусть траву не жует.

— Эй, Паскуале! — громко крикнул Роджер, и лошадь испуганно подалась назад.

— О Господи, — шагнула к ней Грейс. — Извините, крика испугалась. Ну, ну, хороший мальчик. Не бойся, малыш, все в порядке. — Она потрепала лошадь по шее. — Извините, мистер Бэннон, пожалуй, я все-таки заеду в другой раз. На машине. Большое спасибо. Всего хорошего.

Она развернула лошадь, продолжая разговаривать с животным, объехала Бэннона и направилась в сторону переулка. Бэннон пораженно застыл посреди круга, образованного следами копыт, и смотрел ей вслед, пока лошадь не перешла на рысь.

— Не прочь бы я, сучка, оказаться рядом с тобой в седле, — пробормотал он.

За вечерним коктейлем Грейс рассказала Сидни о своей поездке к Бринкерхоффу.

— Хотела проверить, сохранилась ли тропинка, по которой мы когда-то ездили на лошадях. Ну, эта, на северной границе фермы, она еще огибает поле, где ты нынче овес сеял.

— Там, где пролом в каменном заборе? — уточнил Сидни.

— Именно. Когда я была девочкой, там проходила дорога.

— Знаю. Сам там ездил. А какое-то время, сразу, как мы поженились, каждый день там бывал. Помнишь, когда я собирался организовать охотничий клуб?

— Конечно, — кивнула Грейс. — У меня до сих пор сохранились сапоги, которые я тогда купила.

— И они до сих пор тебе подходят. Ноги у тебя всегда будут отличные.

— Жаль, но бриджи уже не годятся.

— А мне не жаль. Немного приосаниться тебе не помешает.

— Ладно, так или иначе, я думала, что одним выстрелом убью двух зайцев: проверю, как тропинка, кончается ли там, где раньше, и взгляну на Версаль имени Майлза Бринкерхоффа.

— И?

— Тропинка на месте. Что же касается дома, то, когда я подъехала, на козлах перед ним сидел какой-то мужчина. Мне показалось, что издали он и меня за мужчину принял, а я его сначала за негритоса. Но потом выяснилось, что это Бэннон, подрядчик. Здоровенный такой мужик, черный от загара, но любезный, предложил показать усадьбу, но когда я попросила его подержать лошадь — я была на гнедом, знаешь, он ведь не любит стоять на привязи, — этот Бэннон окликнул кого-то, заорал, можно сказать, Чарли, естественно, подался назад, а я едва из седла не вылетела, может даже, обругала Бэннона, во всяком случае, сказала, что заеду в другой раз, на автомобиле. По-моему, он меня понял.

— А что он должен был понять?

— Что лошади не по его части. Потом я вернулась домой по шоссе. Увидела только то, что можно увидеть за две минуты, не слезая с седла и разговаривая с Бэнноном.

— Жаль, потому что скорее всего больше мы и не увидим.

— Что так?

— Судя по слухам, не думаю, что, когда дом достроят, женщинам вроде тебя там будут рады. И меня Бринкерхофф вряд ли пригласит.

— Что за чушь, ты можешь пойти туда, когда угодно. Майлз Бринкерхофф что хочешь отдаст, лишь бы заполучить тебя в гости.

— Положим, так, но мне его жертвы не нужны. Знаешь, что он затеял? Что-то вроде гарема для утомившихся на работе бизнесменов. Это место обрело дурную славу, хотя Бринкерхофф не успел еще там и бутылки пива открыть. Можно представить себе, какая будет у него репутация через год.

— Тогда я тем более хочу взглянуть. Всякие там грязные картинки, биде, что еще? Как думаешь?

— Понятия не имею, — отмахнулся Сидни. — Но вряд ли все это там есть, а когда появится, ты туда не сможешь войти. То есть я надеюсь, что не сможешь. Знаешь, если бы не эта чертова война, я бы свозил тебя в Париж, и там ты бы вполне удовлетворила свое любопытство.