— «Сватовство Майлза Стэндиша»[12], — заметила Милдред.

— Весьма романтично. Ну что, Майлз, я с тобой сяду, а Милдред с Роджером?

— Вот это по-нашему, все сразу встало на свои места. Годится, — согласился Майлз.

— Эй, минуту, — остановилась Кора. — Он что, пьян? Похоже, да.

— Не-а, — замотал головой Майлз. — Пару бокалов принял, ну а поскольку не привык…

— Пусть сам скажет, — возразила Кора. — Роджер, дорогой, ты пьян?

— Не-а, — ухмыльнулся Роджер, опираясь одной рукой о крышу автомобиля.

— Да не беспокойтесь вы, девочки, — заверил Майлз. — Сейчас проглотим по куску мяса, и все будет замечательно.

— Ну, Роджеру-то для начала не помешает чашка кофе, а, Роджер? — поинтересовалась Кора.

— Сейчас придет в себя. Ну что, Кора, садимся назад?

— А Роджер за рулем?

— Пьяный я вожу лучше, чем трезвый, — заявил Роджер.

— Ты вроде сказал, что не пьян? — заметила Кора.

— А мне показалось, он сказал, что вообще не пил, — поправила ее Милдред.

— Ладно, Роджер, — положил конец спору Майлз. — Девочки голодны.

— Твои слова для меня закон. — Роджер открыл дверь Милдред, затем сам нырнул внутрь, и, как только взялся за руль и вывел машину на дорогу, речь его сделалась более последовательной и внятной. Он пребывал в том состоянии, когда необходимость делать что-то руками помогала справиться с головокружением. Он разговаривал с Милдред, спрашивал, кто она и откуда, но ответов на вопросы не ждал.

«Погребок» был одним из трех лучших ресторанов в городе, а в своем роде и в стране. Он был популярен среди законодателей, во всяком случае, тех, кому был по карману, членов спортивного клуба и их жен, коммивояжеров. Но Грейс Тейт, коль скоро уж о ней зашла речь, никогда в «Погребке» не была и вообще вряд ли слышала о его существовании, и среди его завсегдатаев не было людей высшего класса и даже верхушки среднего. Он пользовался «сомнительной» репутацией по нескольким причинам. Во-первых, там были отдельные кабины-столовые, во-вторых, свет был приглушен, и, в-третьих, мужчины вроде Майлза не задумываясь приглашали сюда поужинать женщин вроде Коры и Милдред. «Погребок» принадлежал некоему Фрицу Готтлибу, баварцу, не из пенсильванских голландцев, тучному, неулыбчивому мужчине, с пробором посредине. Его наряд составляли черный жилет с петлицами, черные брюки, черный галстук-бабочка и нарукавники. У него была излюбленная шутка, которой он приветствовал молодежь и новых посетителей, интересовавшихся, подают ли здесь спиртное: «Да, на Рождество, но на Рождество мы закрыты». Впрочем, вторую часть ему даже не приходилось говорить, его опережали завсегдатаи: «Но на Рождество мы закрыты». Во всем остальном с посетителями он был довольно неприветлив, делая вид, что не понимает пенсильванского голландского, на котором говорило большинство из них.

Фриц поклоном, не называя имен, поприветствовал Майлза и Роджера. На последнего он бросил пристальный взгляд, но промолчал.

— Наверху или внизу, господа?

— Внизу, если у вас свободный стол у стены, Фриц, — ответил Майлз.

— То есть кабинка в глубине, верно?

— Именно. — Они расселись за столом, и Майлз, не теряя времени, сделал заказ, кивком давая понять официанту, чтобы тот пошевеливался.

— У них есть что-нибудь свое, особенное? — поинтересовалась Кора. — Форт-Пенн ведь не просох?

— Что, пропустить немного захотелось? — спросил Майлз. — Сейчас официант вернется, скажу. С нас-то уже хватит. Между прочим, мне довелось услышать одну забавную историю. Сейчас расскажу. Роджер, ты тоже ее не знаешь. Один малый как-то зашел в бар и увидел там девчонку. Она ему понравилась, прям как вы нам. Слово за слово, и он заказал ей коктейль. Она залпом проглотила его, он следом. Тогда он спросил: «Может, еще»? «Конечно», — говорит. Да, забыл сказать, что этот малый пить не привык. В общем, они приняли по второму, потом по третьему, и малый сказал: «Слушай, еще один, и я готов». А она ему: «Слушай, еще один, и я дам тебе».

— Ну и ну, — засмеялась Кора. — «Я дам тебе».

— А я тебе, — заверил Майлз.

— По мне, так Роджер уже взял свой четвертый, — заметила Милдред.

— Ага, — засмеялся Роджер. — Сейчас нацежу кофейку с молоком сама знаешь куда.

— Ну, это мы уже давно слышали. Первая шутка мне больше нравится. Никогда не слышала: «Еще один, и дам», — засмеялась Милдред.

Принесли суп. Все принялись за еду, но Роджер, едва прикоснувшись к ложке, тут же отложил ее.

— Слушай, как ты сказала? Ты, ты, забыл, как тебя.

— Кора.

— Да, местный выбор. Ничего такого особенного здесь нет. Тем не менее выпить надо.

Майлз пнул Кору под столом, но было уже поздно.

— Я бы не отказалась от джина с тоником, — сказала Кора.

— Я тоже, — поддержала ее Милдред.

Майлз и Роджер остановились на неразбавленном виски. На протяжении ужина все оставались верны первоначальному выбору. Никто особенно не опьянел, кроме Роджера, который доедал мясо руками и вылил кофе себе на рубашку. Сразу после этого Майлз попросил счет, расплатился и предложил поехать домой.

— Думаешь, с ним все в порядке? — прошептала Кора на ухо Майлзу. — Не хотелось бы влипнуть в историю.

— Все будет тип-топ, — погладил ее по бедру Майлз.

До дома Майлза компания доехала без приключений, однако же «паккард» на всякий случай оставили на подъездной дорожке.

— Ну, вот мы и дома, — с явным облегчением объявил Майлз. — Кто хочет в туалет, девочки?

— Я, — сказала Кора. — А ты, Милдред?

— Угу.

— Хотите, чтобы мы с вами пошли? Или позовете? Еще чего-нибудь выпить? У меня есть все, что пожелаете.

— Держу пари, шампанского нет.

— Проиграла. Хотите шампанского? Сейчас принесу четыре бутылки, бокалы и лед.

— Ладно, через десять минут наверху.

Роджер принес небольшое ведерко с охлажденными бутылками, Майлз бокалы. Они выпили один за другим, и Роджер сказал:

— Ты неси бутылки, а я отнесу тебя.

После чего они вышли из комнаты Майлза.

— Твой приятель — славный малый, — проговорила Кора, — но Милдред я очень люблю и, знаешь, побаиваюсь тех, кто надирается раз в десять лет.

— Да не беспокойся ты, дорогуша, все будет в порядке. Ладно, как насчет того, чтобы немного поразвлечься?

Они поразвлеклись, и Кора заметила: