— Знакомьтесь, — улыбнулся управляющий.

— Лидия. — Женщина подала руку Арбову.

— Семен. — Пожал ее длинные пальцы Арбов.

— Лидия. — Женщина подает руку Ветфельду.

— Курт Ветфельд. — Он чуть было не поцеловал ей руку, но одернул себя, посчитав за влияние этого своего старомодного костюма.

— Лидия приехала из Италии, — пояснил управляющий. — Третье поколение эмигрантов.

— Слава богу, нет, — улыбнулась Лидия. — Эмигрант в третьем поколении это уже диагноз, приговор, я не знаю. Может быть, я не итальянка, да… но и не эмигрант.

В её лице, в осанке, в самом голосе было что-то, от чего сразу же становилось ясно: её никогда не назовешь Лидой, Лидочкой или еще как, даже сдружившись с ней, даже если окажешься с ней в постели.

— Итак, давайте начнем, — сказал управляющий мягко, — меня зовут Арсением. Имя, как вы, конечно же, поняли, вымышленное. Но это неважно для вас. Да и для меня неважно. То есть зовите меня управляющим, не обязательно с заглавной буквы, я на этот счет без комплексов, но если кто-то предпочитает имя… может, это и создаст иллюзию доверительности. Но это будет иллюзия, и только. Здесь всё будет более-менее иллюзорным, кроме того, зачем вы сюда приехали, за что заплатили деньги. — Управляющий делает паузу. — Отнеситесь к тому, с чем столкнетесь здесь, как к реальности. Иначе с какого-то момента вам начнет казаться, что вы объект чьих-то манипуляций, статист в чужой, и тому же параноидальной постановке, подопытный кролик и так далее, по нарастающей. И здесь подозрения падут на меня. — Управляющий усмехнулся. — Я вам объясняю в интересах самосохранения. — Снова пауза. — То, что случится с вами здесь — это реальность. И уж никак не спецэффекты, не галлюцинации — не ищите простых объяснений. И не торопитесь терять рассудок, если что… — не ищите легкого выхода. — Управляющий встает, начинает расхаживать по залу. — Мы лишь создаем условия для возникновения реальности, но мы практически не можем на нее влиять. Равно как на ваши действия, чувства, мысли. Как всё это сделано? Вы не должны об этом, понимаете?! Если будете искать шестеренки, приводные ремни, разбирать на винтики, гайки… Пригоршню гаек получите.

— То есть мы должны просто верить? — Арбов не хотел, конечно, говорить с сарказмом.

— Сомневайтесь, ради бога. Но в целом. Понимаете, в целом . У нас не так давно был ученый-физик — он принялся изучать. Это была его борьба за достоинство… это он сопротивлялся своей реальности, что возникла здесь для него… он кое-что открыл.

— Стало быть, это познаваемо? — обрадовался Ветфельд.

— Отчасти, да, — кивнул управляющий. — Мы ведь сами точно не знаем, как , — управляющий подыскивал слово, — всё это работает. Сами пытаемся изучать. Но он потерял то, за-ради чего сюда ехал, во имя чего и решился, рисковал. Ради знания он пожертвовал смыслом.

— Которого, возможно, всё равно бы не нашел, — ввернула Лидия.

— Возможно, — согласился управляющий.

— Извините, а кроме нас троих еще кто-то предполагается? — вдруг спросил Ветфельд.

— Вы же видели, как мы сегодня избавлялись от тех, кто…

— Это чтобы они не мешали нам, — перебил Арбов, — или потому что они действительно могли навредить себе?

Управляющий промолчал.

— Но то, что привилегированное быдло, — продолжал Арбов, — получило от ворот поворот — само по себе приятно… Ради этого уже стоило, — добавил он не без самоиронии.

— Но а всё-таки, каковы реальные риски? — спросил Ветфельд. — Мы же понимаем, что вы сегодня просто припугнули назойливую пару.

— Иногда они существенно выше, — успокоил его управляющий, — но не так грубы, разумеется, как я говорил, — управляющий глянул на Арбова, — вашим соотечественникам.

— Значит, всё это серьезно, — сник Ветфельд.

— Это настолько индивидуально и не просчитываемо… — начал управляющий.

— Как в жизни? — непонятно было, Лидия обрадовалась или же это был сарказм.

— Примерно так. Только, может быть, здесь несколько больше будет зависеть от вас. (Не за этим ли вы и рвались сюда?) Впрочем, тоже не обязательно. Единственное, что могу сказать со всей определенностью, — управляющий снова сел за стол на свое место, — вы будете нашим постояльцами в течение двух недель и никого кроме вас в отеле не будет.

— Ну а те, кто стремился попасть к вам за все эти годы, — начал было Арбов.

— Те, кто стремился, или те, кто попадал? — уточнил управляющий.

— Вы, наверное, их как-то… классифицируете? — Ветфельд пытался быть ироничным.

— Приходящие к нам, — управляющий понял его, — делятся на две категории. Первые — это те, кто считает, что здесь, — управляющий показал пальцем в пол так, будто имелось в виду здесь именно, — сбывается желание . То единственное, самое-самое, что порой не зависит от знания самого человека о нем. (Как вы, наверное, знаете.) Он, предположим, хочет войти в историю, создать шедевр на все времена, а получает, скажем, щенка или котенка, ну, или его женщина вдруг начинает относиться к нему с несколько большим пониманием, жалеет его и так далее, — управляющий привстал, уперся ладонями в стол, подался вперед, — мы тоже до поры считали, что здесь воплощаются мечты, но всё оказалось сложнее. — Управляющий сел, точнее, плюхнулся на свой стул, откинулся на его спинку, — те, кто приходил за мечтой, весьма часто нарывались на то, чтобы узнать о себе правду. А правда, ладно, если б была страшна или, скажем, жестока — она очень часто оказывается унизительной.

— Если воплотится мечта, исполнится желание, — задумался Арбов, — может быть, изменится сама эта правда, перестанет быть столь жестокой или же стыдной?

— А что, если правда такова, — возразил ему Ветфельд, — что, узнав ее, он открывает бессмысленность мечты, отказывается от воплощения… чтобы не осквернить мечту собой или же воплощением?

— А были те, кто получил не котенка все-таки, а возможность создать шедевр, обессмертить себя? — спросила Лидия.

— Были, — кивнул управляющий, — но они, как правило, упускали главное, тем самым обворовывая свои будущие шедевры, заранее задавая им пределы, загоняя в рамки. А бессмертие, что же… оно может быть достаточно плоским.

— Ну, а как насчет разных там наполеонов, гитлеров, бен ладенов и прочих? — поднял руку Арбов.

— Я же говорю, — управляющий был терпелив, — приходят за мечтой, получают правду, но в их случае это бессмысленно, а в своем праве на воплощение они не сомневаются, в отсутствии воплощения видят происки, заговор, так что мы стараемся отсеивать таких на подступах. К тому же с ними скучно.

— А те, кто пришел, предположим, избавить близкого человека от рака? — Лидия заставила себя спросить невозмутимо.

— Их оказалось не так уж много, — отвел глаза управляющий, — не тех, кто пришел, а тех, у кого это действительно было тем самым желанием .