Стоит подчеркнуть, что Великая война отличалась от других войн, прежде всего насыщенностью вооружений и их огневой поражающей мощью. На вооружении русской армии в начале войны также состояли ручные (легкие) и станковые (тяжелые) пулеметы. В процессе войны росла потребность в оснащении боевых частей автоматическим стрелковым оружием. Так, если в начале войны в большинстве армий враждующих государств на каждую дивизию полагалось только по 24 станковых пулемета, то уже к концу войны норма составляла 108 станковых и 216 ручных пулеметов. Массовое применение такого оружия во время боев во многом понижало эффективность действий кавалерии, считавшейся наиболее перспективными и подвижными воинскими формированиями в то время.

Между боями, в моменты затишья, великий князь Михаил Александрович имел возможность иногда встречаться с супругой, которая временами появлялась во Львов, как и другие жены офицеров его дивизии. Графиня Л.Н. Воронцова-Дашкова, также часто приезжавшая на фронт, позднее вспоминала:

«В кругу близких Михаил Александрович часто любил подшутить… Помню, как подшутил он еще над приближенным к нему офицером бароном Врангелем. За столом великого князя подавалось вино и водка, но сам он ничего не пил. И как-то шутя предложил со всех пьющих брать штраф в пользу раненых и завел для этого кружку. Барон Врангель (имеется в виду Н.А. Врангель. – В.Х.) любил выпить, но был скуп и, дабы не платить штрафа, под разными предлогами стал во время обедов выходить из-за стола в свою комнату и там, выпив изрядно, возвращаться к столу. Однажды Михаил Александрович застал Врангеля на “месте преступления” и /…/ барон должен был опустить в кружку великого князя целых 50 рублей! Но вскоре эти шуточные “штрафы” были упразднены. Чтобы никого не стеснять, великий князь приказал подавать всем вино, а для себя вместо красного вина клюквенный морс и вместо белого жиденький чай.

Однажды пехотный офицер, приехавший в дивизию и приглашенный к завтраку, сказал оказавшемуся его соседом моему мужу: – “Смотрите, говорят, великий князь не пьет! Да он уже два стакана хлопнул!” – “А не хотите ли попробовать вина из великокняжеской бутылки?” – спросил муж. – “Отчего же, с удовольствием, если это удобно”, – проговорил офицер, и муж обратился к Михаилу Александровичу за разрешением. Тот, улыбаясь, разрешил. Смутившемуся гостю пришлось выпить большой бокал кислого клюквенного морса»[235].

Однако подобные милые сердцу сцены происходили не так часто. Дневник великого князя наполнен отражением более прозаичных событий фронтовых будней:

«16 февраля/1 марта 1915 г. Понедельник. – Деревни Мосциска и Пржевожец.

В 10 ч. мы с Ханом [Нахичеванским] выехали сначала на auto, потом пересели верхом и разъехались с ним и поехали в д. Пржевожец, куда прибыли в 12 ч. Там находился Дагестанский полк, 2, 3 бригады. Я их всех благодарил за их боевую службу. Потом я завтракал в избе с офицерами Черкесского полка. Около 6 ч. хоронили погибших во вчерашнем бою воинов. Затем Юзефович и я поехали к Хану [Нахичеванскому] в /…/ (далее в дневнике оставлен пропуск не заполненного места. – В.Х.). Вернувшись, мы разместились в усадьбе, дом симпатичный и уютный – живет в нем помещица, любезная старушка, полька. Сегодня был ранен ген. Каледин, находясь на высоте 361 на артиллерийском наблюдательном пункте. Погода солнечная, теплая, снег еще лежит»[236].

После ранения генерала А.М. Каледина 12-ю кавалерийскую дивизию возглавил генерал Карл Маннергейм (1867–1951). Он оставил об этом времени любопытные воспоминания:

«В штабе 2-го кавалерийского корпуса недалеко от Станиславова мой новый начальник, родом с Кавказа, генерал Хан Нахичеванский ввел меня в положение дел. Мороз и сложный рельеф местности изначально затрудняли проводимое в феврале наступление, к этому следует добавить, что только что образованная немецко-австрийская армия перешла в контрнаступление на восточном фланге. Превосходящие силы противника оттеснили малочисленные русские части к Днестру. Это означало, что надо ожидать наступления на тылы и левый фланг русской группировки в Карпатах. Пока вдоль этой реки не будет сформирована новая линия обороны, 2-му кавалерийскому корпусу предписывалось сдерживать врага на участке между Прутом и Днестром. К тому времени 12-я кавалерийская дивизия сражалась к югу от города Лысец с наступающими из района Надворной австрийцами.

В состав кавалерийского корпуса входила так называемая «Дикая дивизия», состоящая из шести кавказских полков по числу представленных племен, свободных от воинской службы. Эти полки состояли из добровольцев разного возраста, и в одном строю можно было встретить отца и сыновей. Офицерский корпус состоял как из русских, так и из кавказцев. Командовал дивизией брат царя великий князь Михаил»[237].

Прошло несколько дней, и «Дикая дивизия» вновь была брошена на опасный участок. Читаем дневниковую запись великого князя:

«21 февраля/6 марта. Суббота. – Переход из г. Станиславова в Тлумач.

Выступили из Станиславова в 8 ч. 30 м. Из д. Пшеничники я шел с главными силами (2-ая бригада). Получили донесение, что М. Тлумач занят противником. Татарский п[олк] был выслан вперед с 2 сотнями чеченцев. Вскоре разыгрался бой в верстах 3-х от нас. Всю местность было видно как на ладони. Справа была 12-ая дивизия. Австрийцы стали быстро отступать и около 3½ ч. дня наш штаб вступил в Тлумач. 3-я бригада продвинулась вперед и стала в … (далее в дневнике пропуск чистого места. – В.Х.), а 1-ая и 2-ая бригады расположились здесь. Мы разместились в здании клуба Соколов. После обеда я лег. Погода была солнечная, но морозная. А. Амилаквари был ранен в ногу, ранено 4, убито 4»[238].

Тем временем командование Юго-Западного фронта спешно готовило военную операцию – левый фланг в Карпатах усиливался вновь образованной в Заднестровье 9-й армией генерала от инфантерии П.А. Лечицкого (1856–1923). Для комплектования новой армии в числе многих частей был направлен и 2-й кавалерийский корпус. 1 (14) марта 1915 года главнокомандующий фронтом генерал Н.И. Иванов (1851–1919) отдал директиву, по которой П.А. Лечицкий должен был наступать на Мармарош – Сигет – Хуст. Однако 9-я армия еще не закончила сосредоточение и опоздала с началом наступления. Действуя на левом фланге фронта, Лечицкий попал в тяжелое положение: XI армейский корпус ввязался в бои в Карпатах, XVII армейский корпус собирался на Днестре, XXX армейский корпус был разбит и отброшен из Буковины на Днестр. Одновременно германский генерал К. Пфланцер-Балтин (1855–1925) двинул 2 дивизии в Бессарабию в обход левого фланга армии генерала П.А. Лечицкого. Однако, к счастью, положение было спасено героическими действиями 2-го и 3-го конных корпусов. К середине апреля 1915 года 9-я армия Лечицкого развертывалась в Заднестровье, имея в своем составе XXXIII, XI, XXX армейские корпуса, 2-й и 3-й конные корпуса. Против 9-й армии П.А. Лечицкого сосредотачивалась неприятельская 7-я армия К. Пфланцер-Балтина.