Эйла закинула корзинку за спину и подняла Убу. Иза пошла за ними вслед, после чего обернулась проверить, не забыла ли чего. Когда она покидала пещеру, у нее всегда возникало ощущение, будто она что-то упустила. «Если что, Эйла вернется и принесет», – успокоила она себя. Большинство соплеменников уже вышли из пещеры; когда Иза заняла положенное ей место в процессии, Бран дал всем знак идти. Едва они тронулись в путь, как Уба стала требовать спустить ее на землю.

– Уба не ребенок! Хочу идти сама! – с детской самоуверенностью заявила она.

В свои три с половиной года Уба во всем подражала взрослым и не позволяла, чтобы ее баловали, как маленькую. Росла она прямо на глазах. Казалось, еще немного, и она станет женщиной. За четыре года она многому научилась и, подсознательно ощущая свою зрелость, стала готовиться к обязанностям, которые ей предстояло выполнять в скором времени.

– Ладно, Уба, – согласилась с ней Эйла. – Но никуда от меня не отходи.

Они шли под горку вдоль ручья по вновь проложенной тропе, огибавшей затор. Дорога была легкой – правда, на обратном пути придется куда труднее, – и к полудню они уже добрались до широкого морского побережья. С помощью плавника и кустарника за линией прилива выстроили временные укрытия. Разожгли костер, разложили сети. Рыбалка должна была начаться на следующее утро. Когда разбили лагерь, Эйла отправилась к морю.

– Я пошла в воду, мать, – сообщила она.

– Почему тебе так нравится быть в воде, Эйла? Это опасно, к тому же ты всегда далеко заплываешь.

– Да ведь там чудесно, Иза. Я буду осторожна.

Иза всегда волновалась, когда Эйла плавала. Кроме нее, никто в Клане не любил и не умел этого делать. Из-за тяжелого костяка тело с трудом удерживалось на воде, и они панически боялись глубины. Чтобы поймать рыбу, нужно было зайти в воду, но никто не решался ступить туда, где было выше пояса. Пристрастие Эйлы к плаванию считалось ее природной особенностью, причем не единственной.

К девяти годам Эйла была выше всех женщин в Клане, она уже достигла среднего роста мужчин, но между тем не проявляла никаких признаков половой зрелости. Изе казалось, что ее приемная дочь никогда не перестанет расти. В Клане даже пошли слухи, что сильный тотем мешает девушке вовремя расцвести. «Неужели она так и проживет жизнь, будучи непонятно кем – не мужчиной, но и не полноценной женщиной?» – удивлялись все.

Проводив взглядом Эйлу, направлявшуюся к морю, Креб подошел к Изе. Вытянутое тощее тело, крепкие мускулы и длинные, как у жеребенка, ноги делали девочку нескладной, но ее кажущаяся неуклюжесть совершенно скрадывалась благодаря пластичным движениям. Она старалась подражать раболепной походке женщин Клана с их изогнутыми короткими ногами, но безуспешно. Как Эйла ни старалась семенить, все равно шагала она, как дюжий мужик.

Но Эйла выделялась среди остальных женщин не только за счет длинных ног. Ее отличала уверенность в себе, которая прочим даже и не снилась. Она была охотником, да еще таким, что сравниться с ней не мог никто из мужчин. Разве могла она изображать перед ними рабскую покорность, которой на самом деле не ощущала? Искренность, с которой женщины Клана вверяли себя мужской воле, делала их привлекательными. Эйлу же, с ее долговязым телом без каких-либо признаков зрелости и к тому же, несмотря на сомнительные внешние данные, наделенную самонадеянностью, мужчины считали дурнушкой и даже не смотрели на нее как на женщину.

– Креб, – начала Иза, – Аба с Агой говорят, что она никогда не станет женщиной, потому что у нее очень сильный тотем.

– Она станет женщиной, Иза, обязательно станет. У Других тоже вырастают и взрослеют дети. То, что ее приняли в Клан, не могло изменить ее природу. Вероятно, девушки у них созревают гораздо позже. Даже у нас в Клане некоторые оперяются только на десятом году жизни. Не лучше ли подождать до этого возраста, чем придумывать всякие глупости? Это просто смешно! – возмутился он.

Иза успокоилась, но продолжала с нетерпением ждать, когда в ее приемной дочери проявятся хоть какие-нибудь женские признаки.

Эйла зашла в воду по пояс, окунулась и размашисто поплыла в море. Свобода движений в водном пространстве доставляла ей массу наслаждения. Она не помнила, как выучилась плавать, и даже думала, что умела это всегда. Через несколько футов дно резко уходило вглубь: вода стала холоднее, а цвет ее более насыщенным. Девочка перевернулась на спину и на время покорилась воле волн. Когда соленая вода плеснула ей в рот, Эйла вновь перевернулась и направилась к берегу. Наступающий отлив отнес ее к пресноводному ручью. Плыть стало тяжелее из-за встречного течения. Ощутив под собой песчаное дно, она стала на ноги и побрела к берегу. Преодолев стремительно несущийся поток, она, наконец, выбралась на сушу и, усталая, но освежившаяся, плюхнулась отдыхать у костра.

После вечерней еды Эйла села у моря и, уставившись вдаль, задумалась о том, что происходит под водой. Чайки то с криком кружили в воздухе, то пикировали вниз, то плавали по шумным волнам. Белые стволы плавника создавали причудливые очертания на фоне безжизненного песчаного пейзажа. В безбрежных морских просторах отражались длинные лучи заходящего солнца. Картина навевала неопределенные, неземные ощущения. Чудовищные формы выброшенных морем деревьев обретали все более устрашающий вид, пока не померкли в безлунной мгле.

Уложив Убу спать, Иза вернулась к небольшому костру, у которого под звездным небом сидели Эйла с Кребом.

– Что это такое, Креб? – Эйла указала вверх.

– Огоньки на небе. Каждый из них служит очагом чьего-то духа в ином мире.

– Неужели в мире так много людей?

– Это огни людей, ушедших в мир духов, и тех, кто еще не родился. А также огни духов тотемов, но большинство тотемов имеют не один огонь. Глянь туда! – Креб показал пальцем. – Это дом самого Великого Урсуса. А видишь эти? – Он показал в другом направлении. – Это огни твоего тотема, Эйла, Пещерного Льва.

– Я обожаю спать, когда на небе горят огоньки, – сказала Эйла.

– Но только не когда дует ветер и валит снег, – вмешалась Иза.

– Уба тоже любит огоньки, – произнесла девочка, показавшись из темноты.

– Я думал, ты уже спишь, Уба, – сказал Креб.

– Нет. Уба смотрит на огоньки вместе с Эйлой и Кребом.

– Нам всем пора уже спать, – заметила Иза. – Завтра будет трудный день.

Рано утром люди Клана натянули сеть поперек ручья. Вместо поплавков для нее использовали тщательно вымытые и высушенные пузыри осетров, выловленных в прошлом году, а в качестве груза – камни. Бран с Друком протянули сеть к противоположному берегу, и вождь подал знак. Взрослые и дети пошли в воду. За ними направилась Уба.

– Нет, Уба, – сказала ей Иза, – тебе нельзя, ты еще маленькая.

– А почему Оуне можно? – закапризничала та.

– Она старше тебя. Ты будешь нам помогать, когда мы вытащим рыбу. А сейчас нельзя, это опасно. Даже Креб стоит у самого берега. А ты стой здесь.