– Нас выкрал попутчик-турок по фамилии Гюнель, – поправила его Лив, и Александр вновь поразился тому, с какой безмятежностью она вспоминает о драматических событиях недавнего прошлого.

– Я нашёл Гюнеля в Константинополе, и тот заплатил за всё, – не желая вдаваться в опасные подробности, Шварценберг заговорил о другом: – Варя смогла присоединиться к остальным вашим спутницам. Теперь она вместе с монахинями и нашей тёткой Полиной живёт в иерусалимском монастыре. Тётушка и Варя решили остаться там послушницами.

– Варя давно этого хотела, но тётя – никогда даже не заикалась. Почему она переменила мнение? – удивилась Лив, и её голос дрогнул.

– Я задал ей тот же вопрос. Полина ответила мне, что мужчина, которого она любила, женился на другой, а девушку, которую она взялась опекать, похитили. Тётя хотела вымолить своим близким здоровье и счастье, поэтому и осталась в монастыре.

– Значит, это из-за меня… – с горечью прошептала Лив.

– Вы не должны так думать – Полина не сомневалась, что вы живы, она просила меня отвезти вам шкатулку с драгоценностями.

– Спасибо ей, но теперь, наверно, они мне не нужны. Я живу здесь, и у меня всё есть. Отдайте шкатулку Алине, – отмахнулась Лив.

Александр не решался спросить её о замужестве, просто язык не поворачивался, и он заговорил о другом:

– Лив, а ведь я заметил вас в Александрии. Вы стояли на палубе «Вендетты», а мой корабль как раз входил в гавань.

– Я помню, он назывался «Паллада»…

– Да, именно на нём я отправился вас искать. Я смог выяснить, что вы находились на пиратском корабле, но и купивший вас Али, и Гюнель в Константинополе в один голос утверждали, что вы погибли во время расстрела «Вендетты» французским корветом.

Лив на мгновение прикрыла глаза, скользнула пальцами по виску, как будто поправляя локон. Что означал этот жест? И что он скрывал? Испуг или боль воспоминаний? Александр не сумел разобраться – просто не успел. Заговорила Лив:

– Нас с мужем спасло то, что он продал «Вендетту». Мы уже были на Крите, когда пришло известие о гибели судна вместе со всей командой. Но я прошу вас никогда не упоминать о прежней жизни маркиза ди Мармо, она осталась в прошлом. Всё забыто.

– Как будет угодно, – только и сказал пораженный Александр. Чего-чего, но такого он точно не ожидал. Маркиз ди Мармо оказался корсаром по имени Чёрный Гвидо. И как теперь к этому относиться? Князь вглядывался в лицо кузины, но та смотрела мимо, казалось, её взгляд блуждал по глади вечернего моря. Она невозмутимо говорила о таких вещах, о которых Александр даже думать не мог спокойно. Но задать свой главный вопрос он так и не решился.

В дверях появилась Каэтана. Это было настолько вовремя, что гость даже заподозрил, что хозяйка подслушивала. Герцогиня прощебетала:

– Я передумала насчёт террасы: там ветер поднялся. Так что обед накрыли в малой столовой. Пока всё перенесли, пока снова накрыли, вот я и припозднилась. – Каэтана радушно улыбнулась: – Милости прошу за стол…

Она вышла. Лив поспешила вслед, и Александру ничего не оставалось, как догнать обеих.

Столовая оказалась абсолютно белой: стены, мебель, даже мраморные плитки на полу переливались перламутровым блеском. Ветерок с моря поддувал тонкие газовые занавески на распахнутых французских окнах. За столом всем заправляла герцогиня. Как только все расселись, она сразу же обратилась к Александру:

– Я надеюсь, что вы согласитесь погостить у нас подольше. Может, вы не знаете, но мы с Лив – одна семья. Я тоже по мужу принадлежу к роду Мармо. Мы все будем очень вам рады. Дом для гостей в южной части парка свободен. Вам в нём будет удобно, ну, а вид там просто бесподобный: балкон парит над морем.

– Благодарю, – смутился Александр, – но боюсь, что вы сочтёте меня навязчивым.

– Наоборот, я была бы разочарована, если бы вы не погостили у нас, – откликнулась Каэтана и с любопытством спросила: – Как вы разыскали маркизу?

– Я получил письмо от князя Горчакова.

– Он женат на моей старшей сестре, – подсказала Лив.

Каэтана кивнула (мол, приняла к сведению) и вновь сменила тему: теперь она принялась расхваливать подругу. По рассказам герцогини выходило, что Лив – святая, положившая свою жизнь на алтарь служения изувеченному в сражениях мужу. Каэтана так увлеклась, что, похоже, уже не замечала, как долго солирует.

– Ты всё преувеличиваешь! – не выдержала наконец Лив. – Зачем Алексу знать об этом?

– Чтобы потом рассказать всей твоей родне, – непонимающе уставилась на неё хозяйка дома. – Твоя жизнь полна света и милосердия. Мы так гордимся тобой!

– Я тоже восхищён, – признался Александр. – Хотя чему удивляться? Я всегда знал, что моя кузина оправдывает своё имя. Она ведь Любовь.

– Точно подмечено! – восхитилась Каэтана. – Лив – олицетворение любви.

Александр впервые заметил на лице кузины смущение, та выразительно глянула на герцогиню и попросила:

– Давайте оставим мою персону в покое.

– Ну хорошо, я знаю, как ты скромна, – согласилась Каэтана и обратилась к гостю: – Расскажите нам, как и где вы искали Лив.

Александр начал свой рассказ с отъезда из Москвы. Он входил в подробности, вспоминал о мелочах – всё тянул время, боялся, что Лив уйдёт. Ему помогала хозяйка дома – засыпала вопросами. Так что рассказ получился длинным, и когда Александр закончил, солнце за окнами уже село. Лив заторопилась домой, а герцогиня вызвала мажордома и распорядилась проводить князя Шварценберга в дом для гостей.

– Сегодня отдыхайте, а завтра мы обедаем у Лив, – заметила Каэтана и, вопросительно выгнув бровь, уточнила: – Правда, дорогая?

– Конечно, – отозвалась Лив и, попрощавшись, вышла.

– Ангел, – вздохнула герцогиня, – живёт для других, о себе не думает…

Александр промолчал. Каэтана явно вела какую-то игру, но чего она добивалась, так и осталось для него тайной.

Двухэтажный гостевой дом оказался маленькой копией дворца герцогини: он тоже был облицован снежно-белым мрамором и со всех сторон окружён верандами. Мажордом показал гостю спальню на втором этаже и ушёл.

Каэтана не обманула: вид отсюда открывался божественный. Дом стоял на краю скалы, а балкон и вовсе парил над морем. Александру вдруг показалось, что его сверху и снизу окутало небо. Бархатно-чёрное, в ярких и крупных южных звёздах. Полная луна, огромная и близкая, сияла совсем рядом, а от неё прямо к балкону стелилась зыбкая сверкающая дорожка. Самый романтичный пейзаж на свете, как раз для влюблённых, только вот их-то как раз и нет.

У Александра не осталось сомнений, что Лив давно избавилась от прежнего увлечения – не могла же влюблённая женщина оставаться такой равнодушной при виде своего избранника. Она, похоже, уже не нуждалась и в прежней семье, ведь они были, хоть и дальними, но родственниками. В этой маркизе не осталось ни искренности, ни тепла, ни детской бесхитростности прежней Лив.