Новоиспеченные супруги поселились в Кремле. Морозов стал там время от времени общаться со Сталиным и другими власть имущими. Он пользовался библиотекой своего тестя, ходил в тир с Берией, встречался с детьми членов Политбюро[376]. Жизнь у Григория и Светланы была легкой, приятной и заполненной учебой (они оба все еще учились в университете). В мае 1945 у них родился сын – «дитя Победы», – которого назвали Иосифом и о котором стали заботиться две няньки – та, которая когда-то ухаживала за Светланой, и та, которая когда-то ухаживала за Галиной (дочерью Якова Джугашвили). Благодаря усилиям второй из этих нянек он стал любимым внуком своего дедушки.

В феврале 1948 года Светлана и Григорий развелись, причем Сталин не имел к их разводу никакого отношения. «Он никогда не требовал, чтобы мы расстались», – утверждала Светлана, у которой имелись личные причины для того, чтобы разойтись с мужем. Когда 8 февраля в девять часов вечера Григорий Морозов покинул свою квартиру в Кремле, чтобы отправиться на квартиру своих родителей, тяжелая дверь за его спиной гулко хлопнула, тем самым символизируя, что «кремлевский» период его жизни окончательно и бесповоротно закончился.

За пределами круга родственников Сталина его уже ничто не могло защитить. Несколько часов спустя – в половине пятого утра – сотрудники НКВД явились на квартиру его родителей, чтобы арестовать его отца под тем предлогом, что Григорий поддерживал отношения с семьей Аллилуевых. Вели они себя крайне грубо и бесцеремонно: перерыли все вещи в квартире старика Морозова, чтобы забрать и уничтожить следы близких отношений Морозовых со Светланой Аллилуевой. Фотографии, почтовые открытки, письма, личные дневники – все это было конфисковано. Отца Григория посадили в тюрьму, в одиночную камеру. Он вышел на свободу лишь в 1954 году, после смерти Сталина. Что касается Григория, то он три года не мог устроиться на работу, причем ему в течение этого времени приходилось как-то содержать не только себя, но и свою мать. Он очень дорого заплатил за то, что побыл четыре года мужем дочери Сталина[377].

Сталин остался в памяти Григория Морозова человеком необыкновенным, но при этом суровым, грубым, доходящим иногда до садизма и полностью лишенным чувства сострадания.

В 1937–1938 годах, после большой «чистки» домашней прислуги Сталина, в его ближайшем окружении появились новые люди, среди которых была и курносая девушка, всегда пребывавшая в хорошем настроении. Она работала сначала в течение трех лет на даче в Зубалово, а затем ее перевели на Ближнюю дачу. Там она оставалась до самой смерти Сталина, причем со временем стала на этой даче экономкой.

Близкие отношения между Сталиным и Истоминой начались, возможно, в трудные годы войны или же в счастливые моменты победы в этой войне. Валентина сопровождала Сталина во всех его поездках: официально – как его экономка, неофициально (что держалось в тайне) – как его сожительница. «А если была женой, кому какое дело?» – сказал Молотов в 1977 году, тем самым как бы подтверждая то, что и так уже было известно[378] ]. Будучи уже пожилым и уставшим человеком, Сталин вернулся к привычкам своей молодости, когда он – в начале XX века – был женат на скромной и покладистой портнихе, очень аккуратной женщине и хорошей хозяйке, которая любила его, как какого-нибудь бога, и не требовала ничего взамен. Валечке удалось добиться доверия к себе со стороны вождя в эпоху, когда его недоверчивость доходила до паранойи. Она полностью взяла в свои руки управление хозяйством. Миловидная, любезная, скромная, неприметная, преданная, она одарила Сталина нерушимой любовью. В отношениях с ней ему не грозили никакие проблемы – вообще никакие. Она следила за его здоровьем и настаивала на том, чтобы он хоть чуть-чуть заботился о самом себе (хотя ей так никогда и не удалось навязать ему более здоровый ритм жизни или, по крайней мере, регулярное медицинское наблюдение). Будучи человеком покладистым, она делала то, в чем он нуждался, но лишь в установленных им самим пределах. Доброта и любовь этой женщины, вышедшей из простого народа, – это было все, что теперь оставалось от его личной жизни. Он был уверен, что она его никогда не предаст. «Она была из тех женщин, которые никогда не создают никаких проблем, и именно поэтому она была ему нужна», – сказал мне внук Сталина Александр Бурдонский, пытаясь дать какое-то объяснение этим – более чем удивительным – отношениям своего дедушки с Валентиной Истоминой. Как можно увязать очень близкие отношения с этой более чем обыкновенной женщиной – пусть даже она была преданным другом и умелым администратором, – и имидж триумфального победителя, к ногам которого 24 июня 1945 года солдаты пехотных, кавалерийских и танковых полков бросали знамена Третьего рейха? Как можно представить себе, что человек планетарного масштаба проводит свободное время наедине со своей экономкой? Человек, олицетворявший в истории XX века победу, во имя которой тысячи партизан, солдат, участников движения Сопротивления по всей Европе были готовы умереть, и являвшийся символом неизменно победоносной революции, сожительствовал в обстановке строжайшей секретности – то на одной, то на другой из своих нескольких дач – с обычной крестьянкой.

Живя все в большем и большем уединении, Сталин постепенно отчуждался от своих близких, все реже и реже виделся со своими детьми и очень редко – с некоторыми из своих внуков.

Когда война была победоносно завершена, Сталин находился на пике своей популярности. Его вдруг потянуло к общению со старыми друзьями и просто с обычными гражданами (с последними – посредством спонтанных встреч на улицах).

В один из майских дней 1944 года, когда у него наконец-таки появилась возможность немного отдохнуть, Сталин случайно обнаружил, что в одном из его сейфов лежит много денег. Ключи от этого сейфа хранились не только у него, но и у его главного секретаря – Поскребышева. Удивившись тому, что он, Сталин, перестал обращать внимание на самые обычные предметы и явления человеческой жизни, он спросил, откуда взялись эти деньги. Поскребышев объяснил ему, что эта внушительная сумма представляет собой его накопившуюся зарплату. Она накопилась потому, что он не тратил деньги ни на что, кроме уплаты членских взносов в партии. Сталин задумался: у него впервые в жизни появилась большая сумма денег, принадлежащая лично ему. Что с ней делать? Его личные расходы – питание, содержание дач, прислуга – оплачивались государством. На что он мог бы потратить эти деньги? Несколькими днями позднее он распорядился отправить крупные денежные переводы своим старым друзьям в Гори: «1) Моему другу Пете – 40 000, 2) 30 000 рублей Грише, 3) 30 000 рублей Дзерадзе. 9 мая 1944 г. Coco». К каждому из этих переводов прилагалось короткое послание на грузинском языке примерно такого содержания: «Гриша! Прими от меня небольшой подарок. 9.05.44. Твой Сосо»[379].