– Ну вот и хорошо, – приговаривал Аркадий Руднев, – все пока идет так, как приказал шеф. И дай Бог, чтобы все так и продолжалось. Пока сбоев нет.

Ровно в восемь вечера, пересев из своего БМВ в такси, Глеб Сиверов прибыл в Замоскворечье. Генерал Потапчук уже ждал его на втором этаже двухэтажного дома.

Кофе был сварен. По уставшему лицу Потапчука Глеб понял, что и у генерала выдался довольно сложный день.

– Присаживайтесь, присаживайтесь, Глеб Петрович, – пригласил генерал, расставляя на журнальном столике чашки. – Чувствую, у вас есть серьезные вопросы.

– Да, генерал. Может, было бы лучше, если бы они отсутствовали, но ничего не поделаешь, вопросы возникли не сами по себе, их подкинула жизнь. Терпеть не могу лишние вопросы. Они… Генерал оборвал Сиверова, не позволяя ему уходить в сторону:

– Ну ладно, ладно, Глеб Петрович, давайте без философствований. Я готов ответить на все ваши вопросы, если, конечно, смогу.

– Хорошо, – начал Глеб, – что происходит с нашим президентом? Меня не интересуют газетные версии, хотя и среди них появляются любопытные. Меня интересует та часть правды, которую знаете вы. Вы мне можете объяснить что-либо, или же для вас тоже – газеты и радио единственный источник информации?

– Я думаю, вы сами в курсе.

– Не знаю, в курсе ли я, но меня интересует состояние его здоровья.

– Не много ли? Это вопрос из вопросов.

– Да, вопрос.

– Это, Глеб Петрович, интересует не только вас. Это интересует и меня, и его врачей, друзей, врагов, и, думаю, самого президента.

– Вы можете меня просветить, генерал, что за операция предстоит Ельцину?

– Вы и впрямь не доверяете газетам.

– Можете или нет?

– Конечно же, могу. И я даже знал, что вы у меня об этом спросите.

– Откуда?

– Интуиция, наверное, – рассмеялся генерал, – я же профессионал все-таки.

«Да-да», – подумал Сиверов.

Генерал открыл свой неизменный старомодный портфель и бросил на стол тонкую папку.

– Вот здесь, почитайте. Многие вопросы отпадут сами собой. А я пока попью кофе.

– Чудесно. – Глеб взял папку, в которой лежали различные ксерокопии.

– Что это?

– Это, Глеб Петрович, статьи из газет и журналов.

– А что, генерал, у вас уже нет отчетов собственных служб? Вы, как и я, пользуетесь вырезками из газет и журналов?

– Нет, у нас есть свои отчеты, но то, что я собрал, вернее, собрали для меня, проверено и перепроверено.

В общем, вранья и вымыслов здесь нет.

– Ваших людей не допустили ознакомиться с закрытой информацией?

– Самое смешное заключается в том, что теперь понятия «закрытая информация» практически не существует.

– Неужели? – съязвил Сиверов.

– Всю, Глеб Петрович, подчеркиваю, всю ее можно найти в газетах.

Единственная трудность заключается в том, чтобы просеять информацию сквозь сито правды.

Это так же сложно, как и мыть золото.

– Значит, началась золотая лихорадка.

Сиверов поудобнее уселся в мягкое кресло и стал читать. Сразу же в глаза бросилась «шапка»: «Сердце президента».

Затем крупно был набран заголовок: «Девяносто или девяносто шесть процентов операций шунтирования сердца – успешные».

Под ним черным жирным шрифтом шло вступление.

"Новость о том, что Президенту России предстоит операция на сердце, стала, пожалуй, основной сенсацией этого месяца. Хотя вряд ли можно сказать, что событие это явилось полной неожиданностью. Слухи о том, что у президента неприятности с сердцем, ходили давно И чем громче в коридорах власти эти слухи опровергались, тем яснее становилось, что под ними есть реальная почва.

«Аргументы и факты» еще год назад первыми написали, что Президенту России необходима была именно операция АКШ – аортокоронарного шунтирования.

Сегодня все точки над "i" расставлены, президент сообщил об этом в своем выступлении 5 сентября. Теперь дело за врачами.

Наш корреспондент беседует с директором Научно-исследовательского института сердечно-сосудистой хирургии им. А.Н Бакулева.

– Что же такое шунтирование?."

Глеб читал довольно быстро, стараясь запомнить все, что изложено в статье.

"… – В сердце две основные артерии – левая коронарно-венечная и правая коронарная. Левая делится еще на целый ряд ветвей, из которых главными являются передняя междужелудочковая ветвь и огибающая.

Если сосуды сердца поражены атеросклерозом, то в системе этих артерий появляются препятствия – атеросклеротические бляшки. И когда они на семьдесят пять процентов и более перекрывают просвет, это считается показанием к хирургическому лечению. Слово «шунт» означает «обход».

Кровь выше местоположения этого препятствия направляют в обход, ниже бляшки в артерии. Шунтирование отличается по способу: или вену шунтируют, или артерию. Искусственные материалы в этом случае не используются.."

– Послушайте, генерал, – оторвав глаза от статьи, спросил Глеб, – значит, действительно предстоит именно эта операция?

– Да, действительно, читайте дальше. Думаю, вы сможете во леем разобраться.

– Не проще ли пригласить для операции американских хирургов, чтобы снять с наших моральную ответственность?

– Нормальная практика в мире такова, что пациент выбирает хирурга по совокупности рекомендаций. Могу сказать, что когда в нашем институте оперировался академик Мстислав Келдыш, пригласили известного американского хирурга Дебейки. Это действительно сняло напряженность. В нашей стране смертность после операции по шунтированию от четырех до десяти процентов, у американцев она ниже трех – То есть наши хирурги хуже?

– Дело не в этом. Мы берем такие запущенные случаи, от которых они просто отказываются.

– На качество жизни эта операция влияет?

– Мы уже давно доказали, что основное преимущество этой операции – улучшение качества жизни. Если операцию не делать, человек вынужден будет ограничивать себя физически, эмоционально, постоянно находиться на лекарствах.

А после операции восстанавливается нормальное кровообращение. Но атеросклероз не останавливается.

– Пить, курить, заниматься спортом после шунтирования можно?

– В пределах возрастной группы пациента и изношенности сердечной мышцы..

– Существуют ли четкие противопоказания для этой операции?