Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Рауль, я не могла! — с болью в голосе воскликнула Фелисити. — Не могла, потому что в течение первых сорока дней после моей смерти, пока я ещё не предстала в третий раз пред Страшным Судом, Абаддон по просьбе Эрмана удерживал мою душу на самом нижнем уровне тюрьмы «Искупление», а потом я стала мученицей реабилитационного центра «Вера, Надежда и Любовь», где…
— Абаддон? Искупление? Мученица реабилитационного центра «Веры, Надежды и Любви»? — скептически-насмешливо переспросил Рауль. — Мама, ты меня совсем за идиота принимаешь? Или ты думаешь, что у нас с Дианой не было возможности поговорить? Жаль тебя разочаровывать, но Диана успела мне рассказать мне и о том, что представляет из себя тюрьма «Искупление», из которой, кстати, только один билет. Билет, который может выдать лишь гриф РДАДО. Билет, который я точно знаю, гриф РДАДО тебе не выдавал!
— Нет, не выдавал, — спокойно подтвердила Фелисити. — Потому что он мне был не нужен. И не нужен он мне был потому, что в «Искуплении» меня удерживали незаконно! Как я уже сказала выше, Эрман договорился с Абаддоном, который…
— До того как сбежал из Ада, похитив при этом гриф РДАДО, был начальником тюрьмы «Искупление», — кивнула я.
— Дабы не привлечь к своим незаконным действиям внимания чиновников Страшного Суда, Аббадон не мог удерживать меня дольше, чем сорок дней. Однако больше ему и не надо было. Ведь он знал, что после Страшного Суда я буду направлена в реабилитационный центр «Вера, Надежда и Любовь» в качестве мученицы, а им…
— Любая связь с кем-либо вне стен центра — запрещена, — закончила я за неё, многозначительно посмотрев на мужа, так как знала, что он это тоже знает. По крайней мере, должен знать, потому что я рассказывала ему о невесте Жульена, которая решением Страшного Суда в своё время тоже была приговорена к мученичеству в реабилитационном центре «Вера, Надежда и Любовь».
— Всё равно не сходится, — упрямствовал Рауль, благодаря мне хорошо осведомленный за, что могут приговорить к мученичеству. — Ты не нуждалась в духовном очищении, а значит, тебе совершенно нечего было делать в реабилитационном центре Рая. Ты была обожаемой подданными королевой, замечательной матерью… гммм… была, по крайней мере, пока не умерла, — оговорился он, намекнув, что ключевое в его фразе всё же «была хорошей», — и хорошей женой тоже была, пока…
— Гммм… насчёт хорошей жены… Рауль, ты кое о чём не знаешь, — смущенно заметила Фелисити. — Я полюбила другого…
— Другого? — ошарашено переспросил мой супруг.
— В том смысле, что не твоего отца… — объяснила Фелисити.
— Это я понял, — кивнул он.
— И-ии…ммм… — ангелица замялась. Сглотнула и продолжила: — Так получилось, что какое-то время я обманывала твоего отца. Довольно долгое, должна признать…
— Мама, пожалуйста, давай без подробностей! — сморщившись, словно съел что-то кислое, попросил Рауль. — И не вздумай, ради Звёздного Дракона прошу, не вздумай назвать мне имя своего любовника! — предостерёг он.
— Я и не собиралась, — успокоила его Фелисити. Вслед за чем заметила. — В общем, теперь, когда ты всё знаешь, я надеюсь, ты понимаешь…
— Нет, не всё! Я знаю далеко не всё! — в очередной раз возразил матери Рауль. — Я знаю, кто отнял тебя у меня и догадываюсь почему. Но догадок мне мало, я хочу знать наверняка.
— А я так надеялась, что ты не поднимешь этот вопрос, — тяжело вздохнула Фелисити.
— Почему? — сын недоуменно посмотрел на мать.
— Да, всё потому же, — ещё раз тяжело вздохнула ангелица. Причём вздохнула она настолько тяжело, что ореол, световой каймой, очерчивающий контуры её тела, даже потускнел. — Потому что я не была хорошей женой твоему отцу. Я знала, что Эрман мечтает занять трон Королевства Звёздного Дракона… — она снова вздохнула. — Но Эрман был моим братом и, кроме того, вначале я не воспринимала его амбиции всерьёз. Мало ли кто о чём мечтает! Но потом… Я была очень осторожна, но Эрман каким-то образом узнал о том, что я неверна мужу…
— Он принялся шантажировать тебя, — понимающе кивнул Рауль. — Ну и что же он от тебя потребовал?
— Да, — кивнула ангелица. — Вернее, нет. Вернее, не совсем в этом дело, — замотала головой она. — В один из моих приездов в фамильный замок де Громейон, я случайно наткнулась на странный контракт. Имя демонессы Тьмы Нечестивой, с которой был заключен контракт, мне тогда ничего не сказало, но зато мне многое сказало то, что мой пра-пра-пра-прадед Альваид Растабан де Громейон…
— Альваид Растабан! — мысленно повторила я и также мысленно добавила: — Ну конечно же! Так вот, оказывается, почему наши поиски Альваида Растабана оказались не особенно исчерпывающими! Мы ни в том времени искали.
Я перевела взгляд на Рауля и поняла, что он думает о том же, о чём и я.
— …отдал свою душу и души всех первенцев рода де Громейон вплоть до восьмого колена, — продолжала между тем моя свекровь, — в обмен на проклятие вырождения рода де Ларуан. Само собой разумеется, я тут же хотела рассказать всё Георгу, но Эрман мне не позволил…
— Пригрозив рассказать о твоих внебрачных похождениях отцу, — мрачно закончил за мать сын.
— Да, — кивнула она. И выражение лица её при этих словах стало ещё мрачнее, чем у сына. По крайней мере, ореол света, очерчивающий контуры её тела, потух. — В тот момент Эрман ничем другим не мог мне пригрозить, ведь в нескольких метрах от меня, отделенные лишь пологом неслышимости, стояли и наблюдали за нами мои телохранители. Как вы понимаете, я не могла допустить того, чтобы моему мужу стало известно о моей неверности, и поэтому пообещала брату, что сохраню нашу семейную тайну. Про себя же я подумала, ведь не выродился же род де Ларуан за пятьсот лет, значит, нет особо большой проблемы, если Георг не узнает о том, что на его род наложено проклятие ещё какое-то время, достаточное для того, чтобы я нашла способ — заставить Эрмана молчать.
— Заставить Эрмана молчать? — переспросил Рауль, часто заморгав. И я его понимала. Ничего себе свет несущий ангел! — Ма-ама, что ты имеешь в виду?
— Проклятие беспамятства, — смущенно ответила ангелица. — Да, я собиралась полностью лишить своего брата памяти. Потому что не могла рисковать. И потому что брат мне, конечно, был дорог, но сын дороже, — и мать с вызовом посмотрела на сына. — Но Эрман слишком хорошо меня знал и потому решил проследить. Я как раз возвращалась от старой ведьмы-отшельницы, у которой купила
