как фейри могут выпить практически все и при этом испытывать только мимолетное удовольствие или временное изменение настроения, людям грозят катастрофические последствия, если они попробуют определенные сорта фруктов фейри. Особенно не везет тем, у кого отсутствует привычка употреблять что-то подобное. Учитывая, что еще неделю назад Дориан жил в Бреттоне, он точно не привык к таким эликсирам. К счастью, он пил простой эль. Если только…

– Что, черт возьми, такое «Медоед»?

– Эль с порцией грушевой медовухи.

Я закатываю глаза. Что ж, это объясняет появление галлюцинаций. К счастью, речь идет о небольшой порции, а значит, действие скоро должно пройти.

– В этот раз я выпил целых два, – говорит Дориан, и с возвращением ухмылки на его щеках появляются ямочки. Затем он неуклюже машет рукой. – Но перед последним я попробовал… то, что ты для меня передала.

– Подожди, что? Я ничего тебе не передавала.

– Это сделал твой друг, – говорит Дориан с явно преувеличенным презрением. – Прямо перед тем, как пойти с тобой танцевать. Прежде чем мне захотелось… оторвать ему голову. – Постепенно он перестает делать паузы между словами.

– Хочешь сказать, что Мартин дал тебе что-то выпить и сказал, что это от меня?

Дориан кивает.

– Как выглядел напиток?

– Это было… то, что ты сама пила. – Он пытается пожать плечами, но только спотыкается.

От его слов у меня расширяются глаза.

– Мартин дал тебе «Звездное сияние»? Ты смешал «Звездное сияние» с грушевой медовухой? Каждому известно, что их нельзя смешивать, какими бы маленькими ни были дозы. – Я сжимаю челюсти, желая, чтобы Мартин был здесь и я могла врезать ему по носу.

– Было… довольно неплохо. Мне понравилось.

Я качаю головой, чувствуя, как мое собственное опьянение начинает рассеиваться.

– Нам нужно вернуться в церковь. «Звездное сияние» усиливает действие грушевой медовухи, а значит, твои галлюцинации будут только усиливаться. – Я ошеломлена собственными словами, как только они слетают с моих губ. Почему я должна доставлять его домой, пока ему не стало еще хуже? Разве это не прекрасная возможность? Нетрезвый мужчина является легкой мишенью. Протанцуй мы еще одну или две песни, мне не нужно было бы ждать, пока он поцелует меня. Я могла бы поцеловать его сама, и при этом он даже не догадался бы, что происходит.

«Это общественное место, – рассуждаю я. – Слишком много свидетелей видели нас вместе. Если с ним что-нибудь случится, я попаду под подозрение».

Знаю, это слабое оправдание, особенно когда речь идет об одурманивающих веществах фейри. Вряд ли кто-то догадается, что виной кончины Дориана стал мой поцелуй. По правде говоря, сложившаяся ситуации – идеальный момент, чтобы выполнить мой план.

– Галлюцинации, – хихикает Дориан. – Так вот почему у тебя звезды в волосах? А как насчет тех, что пляшут в твоих глазах?

– Это танец раздражения, – заявляю я и, не раздумывая ни секунды, выталкиваю его с танцпола.

Дориан делает несколько шагов, прежде чем снова остановиться.

– Я хочу увидеть звезды.

– Они же у меня в волосах, – закатываю я глаза.

– Нет. Я хочу увидеть настоящие.

– Хорошо, – смягчаюсь я, как если бы говорила с ребенком. – Тогда пойдем за мной на улицу. Там мы посмотрим на настоящие звезды.

На этот раз Дориан позволяет мне вывести его из клуба. Вокруг темно и тихо. Только с центральной улицы Галлей доносится отдаленный шум. Там театральные представления все еще в самом разгаре. Мы останавливаемся перед входом, и Дориан, откинув голову назад, закрывает глаза. Когда он снова открывает их, то, тяжело вздыхая, смотрит на небо. Свет центральной части города приглушает звездное сияние, но все же их можно разглядеть.

– Вот что я делаю, – шепчет Дориан. Едва заметная грустная улыбка появляется на его губах. – Я прихожу сюда, чтобы забыть. Смотрю на небо и притворяюсь, что нахожусь в другом месте.

– Ты представляешь какое-то конкретное место? – спрашиваю я.

Он кивает и задумчиво произносит следующее слово.

– Дом.

Я предполагаю, что он имеет в виду дом, в котором вырос, тот, где фейри держали прикованными в подвале. В том доме Дориан семь раз ударил морскую фею ножом и искупался в ее крови. От этой мысли у меня желчь подступает к горлу.

На долю секунды я раздумываю о том, чтобы поцеловать его прямо сейчас, покончить со всем, сделать наконец то, ради чего я сюда пришла, но Дориан переводит взгляд на меня, и в его глазах появляется озорной блеск.

– Обычно я забираюсь на крышу церкви.

– На крышу мы не полезем, но нам нужно немедленно вернуться в церковь. Единственное лекарство от смеси грушевой медовухи и «Звездного сияния» – сон. В противном случае… Ну, тебе лучше даже не знать. – Я лично видела, что происходит, когда Клаус и Стэнли решили проверить, из-за чего весь шум. Примерно через два часа Стэнли опорожнил содержимое своего желудка, а после звал маму и бегал по театру, спасаясь от невидимых пауков. В то время как Клаус лег спать и проснулся на следующий день, всего-то рассказывая о странных снах.

– Хорошо, – говорит Дориан со стоном и начинает спускаться по тротуару.

– Не в ту сторону. – Я хватаю его за руку и тяну в противоположном направлении. – Церковь находится в этой стороне.

Он смотрит на мою руку, и я поспешно отдергиваю ее, прежде чем начать идти. Я оглядываюсь, чтобы убедиться, что Дориан следует за мной, но нахожу его гораздо ближе, чем ожидала.

А потом он просто берет меня за руку.

Едва не споткнувшись, я заставляю себя продолжать идти. Ладонь Дориана согревает мою. Мне следует отстраниться. Держаться за руки, особенно без перчаток, неприлично. Возможно, я мало что знаю о том, как быть леди или принцессой, но даже мне известно, что при прогулках с мужчиной следует положить руку на сгиб его локтя. В городе я постоянно видела пары, которые именно так и делают.

Но это? Соприкасающиеся ладони, плечи…

Так делать нельзя.

Я это прекрасно знаю, но все же позволяю Дориану держать меня за руку. Я оправдываю собственное поведение тем, что это удержит его от погони за невидимыми монстрами и парящими звездами, но отчасти мне нравится ощущение подобной близости.

Неважно, что речь идет о Дориане Арико, разыскиваемом беглеце, человеке, которого меня послали убить. Мы идем молча, но время от времени Дориан все же восклицает о ярких цветах, вращающихся дверных проемах и других всевозможных вещах, которые я не вижу. Каждый раз, когда он пытается уйти, я сжимаю его руку и прошу остаться со мной.

Мы находимся всего в нескольких кварталах от церкви, когда действие одурманивающих веществ достигает нового уровня. Дориан останавливается, поворачивает меня лицом к себе и кружит по кругу, как на танцполе. Точно так же,