Грит Адигар бросилась к двери, через две секунды вернулась и протянула ему документ.

– Сердечно-почечная недостаточность, – прочел Рудольф.

Подпись врача. Она была неразборчивой, но он и не пытался ее разобрать. Шестнадцатое мая – день рождения Магдалины. Сестра Коры Бендер умерла шестнадцатого августа.

Число шестнадцать. Не нужно быть психологом, чтобы понять, какое значение имела эта дата в жизни Коры Бендер и почему в первой версии своей истории она переместила знакомство с Джонни на май. Она принимала желаемое за действительное в соответствии с девизом: лучше в мае, а не в августе. Таким образом можно было забыть о погибшей с Люнебургской пустоши, равно как и об утверждении, что ее тетка ему солгала.

Маргрет, вероятно, сказала ему правду, по крайней мере, намекнула на нее. Как она могла это утаить? Злость на Маргрет Рош не уменьшилась ни на йоту. Сначала она заявляла, что предоставит ему всю необходимую информацию, а потом, в самом важном месте, принялась возводить стены. Чистой воды бесстыдство! Она препятствовала оперативно-розыскным действиям, а может и хотела ввести полицейских в заблуждение.

Он еще побеседует об этом с Маргрет Рош. Сейчас же Рудольф перевел разговор на другую тему, интересовавшую его больше всего: на роковую попытку самоубийства и последовавшее за ним лечение. К сожалению, об этом Грит Адигар мало что знала.

Кто-то ей звонил – тогда, в ноябре, за несколько дней до того, как Кора вернулась домой. Грит Адигар была взволнована и не разобрала имени. Переспрашивать она не стала, а сразу же побежала в соседний дом и позвала к телефону Вильгельма. Он должен помнить имя звонившего. Вильгельм разговаривал по телефону довольно долго… Грит Адигар могла лишь сказать, как выглядела Кора, когда вернулась домой. Судя по всему, ее лечащий врач был дилетантом. Нельзя отпускать пациентку в таком состоянии, если у тебя есть хотя бы капля ответственности.

Кора приехала на такси. (Номера у автомобиля были гамбургские.) Она едва стояла на ногах. Водитель не стал ей помогать, а развернулся и уехал прочь.

Грит Адигар покачала головой.

– Она стояла на улице и глядела на дом, словно видела его впервые. Затем медленно направилась к крыльцу. Я заметила ее в окно, выбежала на улицу и заговорила с ней. Кора не обратила на меня внимания… Элсбет открыла дверь… Эх, понимаете, у Элсбет-то с головой не все в порядке. Она посмотрела на дочь и заявила: «Кора умерла. Обе мои дочери мертвы». Кора закричала. Я никогда еще не слышала, чтобы человек так кричал. Словно зверь.

Грит Адигар продолжала рассказывать, как Кора рухнула на колени и стала биться головой о ступеньки крыльца. В прихожую выбежал Вильгельм. Они вместе отнесли Кору на второй этаж. Раздели. Когда сняли платье, увидели истощенное тело. Лоб Коры был разбит в кровь, на нем – свежий шрам. Он уже хорошо зажил, в отличие от локтей. Пока они раздевали Кору, она повторяла: «Магдалина не могла умереть! Мы вместе с ней полетим в Америку!»

– У меня было такое чувство, – продолжала Грит Адигар, – что она ничего не помнит. Что она забыла ту ночь. Полностью. После сильного шока такое может случиться…

По всей видимости, Грит не подумала о том, что Кора действительно узнала о смерти сестры только в ноябре, потому что не вернулась домой той ночью.

«Джонни Гитарист, – размышлял Рудольф, – вскруживший головы половине Буххольца. А она для него была пустым местом. До того вечера. Три месяца Кора просидела у постели сестры. И тут рискнула выйти из дому, радуясь тому, что Магдалине вроде бы стало лучше. И какое же это было счастье, когда Джонни наконец-то ее заметил! Хорсти она отшила с ледяной улыбкой, а может быть, его в тот вечер и не было в «Аладдине». С гулко бьющимся сердцем Кора села в серебристый фольксваген Golf, к Джонни и его толстому дружку. Может быть, с ними была еще одна девушка, а может быть, и нет. Это сейчас не самое важное.

Вопрос вот в чем: могла ли Кора ради своей мечты бросить больную сестру на произвол судьбы и больше не возвращаться домой? Это тяжело себе представить после того, что рассказала Грит Адигар. Возникал и еще один вопрос, которому Рудольф до сих пор не придавал значения. Можно ли серьезное повреждение черепа вылечить за пару недель? Это тоже тяжело себе представить.

Из дома родителей Коры Бендер он чуть позже отправился в ресторан, где можно было недорого и вкусно поесть. Рудольфу не повезло: с трех до шести вечера там было закрыто. Поэтому сначала он поехал в больницу, где Вильгельм Рош боролся за жизнь, а Маргрет Рош стояла на страже, командуя обслуживающим персоналом. С отцом Коры Бендер Рудольф поговорить не смог. А Маргрет упорно хранила молчание.

Какое отношение к делу Франкенберга имеет девушка, пять лет назад умершая от сердечно-почечной недостаточности? Совершенно никакого! Но достаточно было упомянуть имя Магдалины, чтобы выбить у Коры почву из-под ног. Встревоженная тетушка Маргрет переложила ответственность на свою племянницу. Уж пусть он – пожалуйста – вспомнит! Она сказала Коре: Расскажи, почему ты ушла из дома в августе. То, что Кора не последовала ее совету, говорит само за себя. Комплекс вины; этого недалекому сотруднику уголовной полиции ни за что не понять.

«Недалекого сотрудника уголовной полиции» Рудольф проглотил, не сказав ни слова. Да Маргрет Рош и не оставила ему времени на возмущение. Ей удалось отвлечь его и направить по другому следу. Ведь в понедельник – еще до того, как она заговорила о безумном поступке Коры – Маргрет первым делом попыталась узнать у Вильгельма название клиники, где тогда лечилась ее племянница.

О клинике Вильгельм ничего не знал. Знал только имя врача! Тот сам назвал ему свое имя и адрес. Но когда чуть позже отец Коры послал по этому адресу письмо с благодарностью, оно вернулось нераспечатанным с пометкой «Адресат неизвестен»!

– Любопытно, не правда ли? – сдержанно поинтересовалась Маргрет Рош. – Почему этот человек назвал вымышленное имя? Что он сделал с Корой? Могу себе представить!

Она шумно вздохнула и покачала головой.

– Знаете, когда я разозлилась сильнее всего, господин Гровиан? Когда Кора сидела с этим у меня в кухне.

– С чем – с этим?

Маргрет Рош снова вздохнула и смущенно пожала плечами.

– С героином. Я ведь рассказывала вам, что Кора думала, будто ее ужасное состояние – следствие ломки. Она купила на вокзале немного героина и попросила меня сделать ей укол. Я отобрала у нее наркотик. Еще тогда я заметила, что Кора не умеет обращаться со шприцем, а значит, эту дрянь вводил ей тот тип. Но сейчас я думаю, что, если бы это было так, Кора хотя бы раз должна была видеть, как это делается. А она понятия об этом не имела. Можете проверить сами, если мне не верите.

Да, Рудольф больше не верил ни единому ее слову. Ни истории про врача, назвавшегося фальшивым именем, ни остальному. У Маргрет Рош было достаточно времени, чтобы договориться с Грит Адигар. Симпатичная соседка подготовила почву, заботливая тетушка посадила цветочек. Однако Рудольф не понимал, какую цель они преследуют. Будучи медсестрой, Маргрет Рош не могла быть настолько наивной, чтобы полагать, будто он поверит, что начинающий студент-медик смог вылечить черепно-мозговую травму, полученную Корой Бендер.