– Мэрилин?

– Да, капитан?

– Смотри внимательно по экранам в режиме сканера. Увидишь движение, буди меня сразу голосом.

– Да, капитан.

– Можешь свет выключить.

– Да, капитан, – тут же яркий, почти дневной свет погас, и кабина погрузилась в полумрак, развеваемый приглушенной подсветкой приборной панели, огоньками многочисленных датчиков и светящимися контурами экранов внешнего обзора, которые транслировали сейчас сумерки за бортом.

Я вздохнул и, не снимая доспехов, развалился на откидной полке; устроился на спине, закинув руки за голову и вперившись взглядом в потолок. Так заснуть явно не получится – слишком много произошло за последние двое суток. «Хотя… почему не получится, я же эти двое суток и не спал!» – вспомнил я, и тут же веки будто тяжестью налились.

– Капитан? – вырвал меня из полудремы голос Мэрилин.

– Да?

– Капитан, я проанализировала состав воздуха в кабине и пришла к выводу, что вы испытываете физическое влечение к находящемуся на борту пассажиру.

– Кхм, – поперхнулся я – и вместе с кашлем с меня весь сон слетел, как и не было.

– К пассажирке тогда уж, и, кстати, меня Милана зовут, – раздался голос с противоположной стороны кабины.

Голос с веселыми нотками, надо сказать.

– Капитан, мне кажется, что из-за присутствия пассажирки Миланы вы перестали часто называть меня «дорогой». Моя догадка верна? – поинтересовалась Мэрилин.

– Мэ… дорогая, ты знаешь, – приподнялся я на локте и, сощурившись, поскреб затылок. – Такие вопросы принято обсуждать… ну, наверное, наедине. Это не очень этично и…

– Да-да, – судя по голосу, Милана хмыкнула в темноте, – может, мне выйти?

– Да не надо, просто…

– Пассажирка Милана, анализ воздушной смеси в кабине показывает мне, что и вы испытываете к капитану идентичное чувство, поэтому я и завела разговор в вашем присутствии.

Теперь настала моя очередь хмыкать.

– Мэрилин, дорогая. – С трудом сдержав смешок и сдерживая эмоции, я попросил: – Мэрилин, у людей не принято говорить так прямо на столь деликатные темы. Поэтому давай, когда останемся наедине, я тебе все объясню, договорились?

– Да, капитан.

– Вот и хорошо, – все еще широко улыбаясь, кивнул я, – а теперь давайте спать. В смысле, мы с Миланой спать, а ты, Мэрилин, будь начеку, пожалуйста.

– Да, капитан.

– Вот и хорошо, – поднимая руку и находя в меню функцию гипносна, кивнул я.

Приятные откровения, конечно, но сейчас лучше поспать.

Разбудил меня резкий звук аварийной сирены. Еще с закрытыми глазами я вскочил с койки, а полностью открыл их, уже когда полностью приземлился в кресло пилота.

– Докладывай! – немного громче, чем нужно, наверное, крикнул я.

– Капитан, только что пропало статистическое поле помех, покрывающее местность, и на радарах я вижу три летательных объекта, приближающиеся к нам с большой скоростью.

– Сколько?

– Три, капитан.

– Сколько у нас времени?!

– Две минуты, капитан. Если попытаться уходить от преследования, семь с половиной – их проектная скорость выше на…

– Предстартовый прогрев двигателей врубай и картинку мне покажи, – нервно облизнул я губы.

– Да, капитан, – моментально снизу загудело, и по катеру прошла дрожь проснувшихся двигателей. Одновременно один из экранов моргнул, привлекая к себе внимание.

– Черт! – не выдержал я, увидев на фоне серого предрассветного неба приближенную картинку. Два угловатых штурмовика и один десантный транспортник. Штурмовики без ракетного обвеса – сразу же оценил я, но чтобы сбить меня, им и пушек за глаза хватит. Тем более, живого сбить, не уничтожая. А транспортник покруче, чем наш челнок, – напоминает «Буран» или американские космические шаттлы, только в серой мышиной раскраске и вместо одного хвостового вертикального крыла – два, ушами по сторонам смотрят.

Уроды.

– Это охотники, как думаешь? – Милана уже рядом, завороженно смотрит на изображение.

– Думаю, да, – поднялся я с кресла и приобнял девушку.

– Арчи, что делать? – испуганно спросила Милана, глянув на меня своими огромными глазами.

– Иди сюда, – улыбнулся я и, осторожно положив руку ей на затылок, притянул к себе.

Несколько секунд позволил себе наслаждаться поцелуем и только после этого открыл глаза, оторвавшись от вкусных губ, снова встретившись взглядом с Миланой.

– Все будет хорошо, не парься, – глядя в огромные глаза, как можно спокойней улыбнулся я.

У нее глаза зеленого цвета – надо же, только сейчас внимание обратил.

В тот момент, когда нажимал на спуск, все же моргнул. Утерев кровь с лица, оттащил в сторону обезглавленное выстрелом тело девушки, почти аккуратно пристроив его у переборки.

– Мэрилин, открой люк! – я уже орал, не сдерживаясь.

– Да, капитан, – голос грустный.

Зашипело, и в катер ворвался свежий воздух раннего утра.

– Слушай, дорогая, – коснулся я рукой кнопки извлечения блока ВИМПа, – мы сейчас расстанемся, но я за тобой прилечу, о’кей?

– Да, капитан. Конечно, капитан.

– Не скучай, – не дожидаясь ответа, я вытянул хард с Мэрилин и, быстро выскочив из катера, сунул его в расщелину скалы неподалеку.

– Ну че, педики! – воодушевленно заорал я, запрыгивая обратно в люк и быстро прыгая в пилотское кресло, – полетаем! Ну и пусть разобьемся! Сердце рвется в груди… сердце рвется!!!

Взревев двигателями, челнок буквально спрыгнул со скалы, разворачиваясь. Не развивая всей возможной скорости, повел катер на снижение к земле. Так, минуты полторы у меня есть, точно.

В кабине все свистело, клубилась мелкая пыль – боковой люк я так и не закрыл. Да и не надо – на неуклюжем даже по сравнению с преследующим транспортником челноке далеко я точно не улечу, а играть по чужим правилам не собираюсь.

Еще секунд тридцать полета – и заморгала красным автоматическая система предупреждения, сообщив мне о том, что челнок захвачен чужими системами наведения. Я вплотную приблизился к земле, вильнув несколько раз, – пусть думают, что с экрана радаров пытаюсь уйти.

Когда впереди показалось несколько пологих холмов, я решил, что это именно то, что нужно, – вряд ли будут варианты лучше. Хлопнув по кнопке фиксации штурвала, я выхватил из пазов держателя винтовку и выскочил в десантный отсек. Прыгнул в люк, даже не задумываясь.

В уши ударило свистящим воздухом, несколько очень долгих секунд полета, а потом сначала мои ступни, а после все тело ударило о немилосердно жесткую землю. Винтовку вырвало из рук почти сразу же, но некоторое время я даже сохранял сознание, пока катился по земле.