– Почему в больницу не заходил?

– Твой начальник сказал, что сам во всем разберется.

– Разобрался?

– Не думаю.

– Ты же не веришь во всю галиматью?

– Да как-то не очень… Я с Яремчуком разговаривал.

– И что?

– Не грабил ты его.

– Так это и ежу понятно.

– Не всякому ежу, – усмехнулся Снегов. – Есть ежи особо колючие.

– Это ты о ком?

– Сам знаешь, о ком… Яремчук забрал заявление.

– Тогда какого я здесь делаю?

– Вот я и спросил у твоего начальника. Он мне ответил. Поэтому я здесь… Собирайся, я тебя сейчас в больницу отвезу.

– Не надо в больницу.

– Что, уже выздоровел?

– Да как-то не очень… Голикова у нас где сейчас?

– В Подречной. Под подпиской.

– Вопрос у меня к ней. Но сначала надо достать фотографию Зотова. У него судимость, его фотография должна быть в архиве.

– Зачем тебе это?

– А затем, что Зотов у нас брутальный и матерый.

– Это ты о чем, Федор Георгиевич? – недоуменно повел бровью Снегов.

– Я вчера с Егором Зотовым разговаривал. Подсел к нему, слово за слово, выяснилось, что Юра Зотов племянник его. И жена у него… ну, скажем так, легкого поведения. Это мне Зотов сказал. А Юрка об этом знает, спросил я. Знает, говорит, и забил на нее… Понимаешь, к чему это я?

– Если честно, не очень.

– Знал Зотов, что Антонина с Молодовым гуляет.

– Это тебе так сказали или ты сам придумал?

– Пока только догадки.

– Хочешь сказать, что это Зотов любовника своей жены убил?

– Все может быть.

– Но ведь он в Москве был.

– А кто проверял, где он был в это время?

– Никто.

– Вот и я о том же… В Замятске он в это время жил. Дом строил.

– Кому?

– Тамаре Молодовой!

– Молодовой?!

– Ну, я пока в этом не уверен. Надо к Голиковой ехать. Она видела Молодову с любовником. Здесь, в Замятске, видела, еще в прошлом году. Может, он еще тогда в Москву ездил, а она его с автобуса встречала. К себе, наверное, повезла…

– Это был Зотов?

– Голикова сказала, что в деревне у нас его видела, в магазине. Описать его не могла, но сказала, что брутальный он, матерый. А я Юрку знаю, он мужик крутой. Раньше безобразничал, потом вроде бы за ум взялся, в Москву на заработки подался. И вдруг любовницу завел…

– Молодову?

– Давай не будем гадать, Валерий Павлович. В Подречную поехали, к Голиковой… Пока не поздно, – немного подумав, добавил Федор.

– Что значит, пока не поздно?

– Да то и значит, что слишком часто люди стали пропадать. Все, кто к Зотову отношение имел, все пропали. Ольгин с его сестрой гулял – пропал. Сама эта сестра непонятно где. Мать ее пропала… Валентина пропала, ну, моя бывшая…

– А она как с Зотовым связана?

– Ну, она-то его знает, но дело не в этом. Она со мной была, когда меня по голове ударили. Меня ударили, а она пропала. Похитили ее…

Федор чувствовал, как у него кругом идет голова. Но черепно-мозговая травма здесь ни при чем. От заковыристого полета мысли у него головокружение. Валентина у него была виновата во всех грехах, но теперь она стала вдруг жертвой преступного произвола… Интересно, сколько раз еще переменится его мнение?..

– Ну что, Валерий Павлович, отвезешь меня в Подречную?

– Сначала в больницу.

– Некогда, Валерий Павлович, некогда.

– Форма там твоя.

Федор кивнул. Ему действительно не мешало бы переодеться. Да и форму охранника надо бы вернуть. И как только Прямыхов не догадался привлечь его за кражу?

Холодный взгляд, поджатые губы. Надежда пыталась изображать из себя Снежную королеву. Когда-то ей это удавалось, сейчас – нет. Не давалась ей сейчас невозмутимость, и нетрудно догадаться почему. Стоит Снегову и Старостину появиться вместе, как ее тут же отправляют в изолятор временного содержания. Вдруг и сейчас ее туда же повезут?

«Мне собираться?» Она молчала, глядя на Снегова, но этот вопрос, казалось, колол ей язык. На Федора она демонстративно не обращала внимания.

– Надежда Максимовна, у меня к вам один вопрос, – Снегов предъявил ей фотографию Зотова, извлеченную на свет божий из пыльных архивов.

Двадцать три года было Зотову, когда его «закрыли» за кражу. Молодым он тогда был, но уже и в те времена в нем просматривалась матерость. Не очень-то он изменился за шестнадцать лет, разве что заматерел еще больше. Хотя при этом впечатления кровожадного волка не производил. Волка – да, лютого – нет…

– Вы узнаете этого человека?

– Узнаю.

Снегов многозначительно посмотрел на Федора. Дескать, его очередь.

– Это и есть тот самый человек, которого вы видели с Тамарой Молодовой? – официально на «вы» обратился к Надежде Старостин.

– Да, я его видела с ней.

– И в сельмаге вы его видели?

– И в сельмаге… Что все это значит?

– Скажите, а у вашего мужа были конфликты с этим человеком?

– Нет, я бы сказала…

– А с Тамарой Молодовой у вашего мужа конфликты были?

– С Тамарой? Нет, не было…

– И в Москве они нигде не пересекались?

– Нет… А что, этот человек убил моего мужа?

– Ну, если конфликтов не было, то зачем ему его убивать?

– А вдруг что-то было? Может, я чего-то не знаю…

Федор внимательно посмотрел на Голикову. Не было никаких конфликтов между ее мужем и Зотовым или Молодовой. Просто ей нужен козел отпущения, поэтому она готова тащить его за уши.

– От Катерины вестей нет? – спросил он.

– Нет. Я бы позвонила… А вы что-то новое о ней узнали?

– Ничего, пока ничего… Молодова у себя не появлялась?

– Не знаю, не видела…

– Тогда извини. – Федор повернулся к ней спиной. И Снегов последовал за ним.

– Уже уходите?

– Да, но не прощаемся…

Возможно, у Федора еще появятся к ней вопросы.

– По Молодову все срастается, – сказал Старостин, усаживаясь к машину. – Зотов убил сразу двух зайцев – и обидчика своего покарал, и мужа любовницы убил…

– Очень даже может быть, – в раздумье кивнул Снегов. – Только знала ли об этом Молодова?