А Марьяна больше думала о себе. К прошлому возврата нет. Глеб – отрезанный ломоть. Она вычеркнула его из своей жизни. Не тот он человек, который ей нужен. При всех положительных качествах есть в его характере минусы, которые пересекаются и ставят на нем крест. Достаточно того, что за свадьбу с Марьяной он получил деньги от Высокова.

А если копнуть глубже, можно припомнить ему связь с Тамарой. Да, вполне возможно, что он спал с ней. Глеб говорит, что не было ничего, и Тамара все отрицает. А Трофим давит, мол, было. Марьяна поддерживает его. Однажды Тамара оговорила ее, теперь пусть сама оправдывается. Плюс к тому доказывает, что не пыталась убить Никиту.

– У нас обязательно все будет хорошо. – Трофим подошел к Марьяне, обнял ее.

Она вздохнула. Он говорил искренне и очень хотел счастья с ней. Но вместе с тем Трофим успокаивал себя, настраивал на оптимистический лад их обоих. А если так, то сомневался. Вдруг он опять вернется к Тамаре?

А Трофим был способен так поступить. Его тянуло к жене, и Марьяна это чувствовала. Он мог бы уже давно развестись с ней, но воз и ныне там. Значит, ему нужен этот воз. Может, не надо ему мешать?

Злобный оскал Глеба Симонова скрывала толща воды. Он орал, махал кулаками, бил. Никита с трудом различал его в этой толще и едва слышал. В ушах шумело, булькало.

Ему казалось, будто он находится на глубине водоема, а Глеб – где-то наверху, в каком-то параллельном измерении. Или это реальность? Неподалеку от охотничьего домика протекает река, может, Глеб сбросил Никиту в воду и теперь пытается добить его?

Вот Глеб ныряет, идет на сближение. Но почему Никита видит Ларису? Для чего в руке у нее топор? Она может ударить, добить. Он знает, что его жена на это способна.

Все из-за Марьяны. Лариса просила его не связываться с ней, предупреждала, а он не послушал. Вот она его и наказала. А сейчас просто добьет.

Но Никита не хотел умирать. Он еще слишком молод для этого.

Никита замахал руками, отталкивая Ларису. Вода над ним вдруг стала с шумом расступаться. Он вынырнул из темной пучины в светлый день.

Лариса должна была остаться на дне, но почему-то была здесь. Он лежал на кровати с дыхательной маской на лице. Она сидела рядом. В глазах страх, лицо искривлено. В руке у нее шприц, а в бедре у Никиты иголка. Лариса держала палец на поршне, но что-то мешало ей вдавливать содержимое шприца в мышечную ткань. Она пыталась себя заставить, но не могла.

Лариса заметила, что Никита открыл глаза, пугливо дернулась, вытащила иголку и бросилась бежать.

Никита потянулся за ней, но только того и добился, что сорвал с себя маску. Он успел увидеть, как дверь закрывается за ней. Темная вода, из которой он еще не совсем вынырнул, снова накрыла его с головой.

Никита вышел из комы и снова отключился. Никто не видел, как это произошло, но, судя по тому, что положение тела было изменено, именно так все и было. Он пытался снять с себя кислородную маску.

Врачам не предъявишь. Сиделка была, но Лариса отпустила ее, как всегда это делала, оставаясь с Никитой. Она много времени проводила у него в палате. Отец часто бывал, и Трофим время от времени подъезжал.

Но Лариса ничего не видела, ушла еще до того, как вернулась сиделка. Почему она не дождалась ее?

Впрочем, Трофим не собирался проводить расследование. Узнав обо всем, он просто остался с братом в ожидании, когда тот снова вернется к жизни.

В палату вошел врач в сопровождении медсестры. Он внимательно и с подозрением глянул на Трофима. А девушка вколола Никите какое-то лекарство.

– Что-то не так? – спросил Трофим.

– Нет, все хорошо, – как-то не очень уверенно сказал мужчина в халате.

– Мне кажется, вы что-то недоговариваете.

– У больного выявлено резкое снижение сахара в крови. Вероятно, у него развилась гипогликемическая кома.

– Вы на меня так странно посмотрели. Вы меня в чем-то подозреваете?

– Ну…

– Что ну? Вы не стесняйтесь, говорите.

– Гипогликемическую кому может спровоцировать введение избыточной дозы инсулина. Учитывая всю сложность ситуации… – Врач как будто нарочно взял паузу.

– Говорите! – потребовал Трофим.

– Вряд ли это была избыточная доза. Тут хватило бы и малой. Возможно, ее ему и ввели.

– Кто?

Врач отвел в сторону глаза.

– Вы думаете, что я собираюсь избавиться от своего родного брата? – спросил Трофим.

– Нет, я так не думаю. – Но взглядом врач дал понять, что Трофим уразумел его верно.

– А надо думать и не спускать глаз с пациента. Кто мог ввести Никите инсулин?

Врач не ответил. Его позвала медсестра, и он отвлекся.

Трофим увидел, что Никита открыл глаза, и забыл об инсулине.

– Я попрошу вас выйти, – сказал врач.

В этот момент в палате появилась Лариса. Трофим мягко взял ее за плечи и увлек обратно в коридор.

– Никита вышел из комы, – сказал он, чтобы обрадовать ее.

Но Лариса почему-то не очень повеселела. Она скорее скривилась, чем улыбнулась.

– А как же цветы? – Лариса всплеснула руками.

– Какие цветы? – не понял Трофим.

– Я сейчас! – На этот раз Лариса улыбнулась ярко, весело, даже с капелькой безумия во взгляде.

Трофим пожал плечами, глядя ей вслед. Не слышал он, чтобы человека, выходящего из комы, встречали цветами. Но, возможно, в этом что-то есть.

Лариса ушла, а Трофима позвали в палату. Никита лежал на койке без маски, взгляд тусклый, но вменяемый.

– Где Лариса? – спросил он.

– Ушла. За цветами.

– Она меня топором… – Никита закрыл глаза и затих.

Трофим резко глянул на врача.

– Это не кома, – сказал тот. – Просто слабость.

Дальше Трофим слушать не стал. Он рванул за Ларисой. Вот, оказывается, кто ударил Никиту и едва не убил его. Лариса должна ответить за это.

Но догнать ее он не смог и найти тоже. Трофим сообщил в полицию, поставил на уши службу безопасности завода, но ее и след простыл. Не за цветами она уходила, а за спасением. Знала, что пробуждение Никиты ничего хорошего ей не сулит, и сбежала. А чуть позже выяснилось, что это она сделала Никите укол, который едва не стал для него смертельным.

Если морду тебе бьют все, с кем ты имеешь дело, то нужно задуматься. Возможно, дело не в кулаках, которыми бьют, а в самой морде.

Никита задумался. Что ни говори, а вел он себя плохо. Бедокурил, куролесил, трепал нервы отцу, доставал брата. Не Трофим был виноват в том, что младшенького приговорили к исправительным работам, а он сам. Трофим всего лишь завернул дорожку, которая вела Никиту в тюрьму, к себе на завод.