Когда он замолчал, у него было такое выражение лица, как будто он только что изрек нечто глубокомысленное.

Грейс понятия не имела, какое собрание имел в виду Джефф и почему обращался к ней, словно она спрашивала его совета. Так или иначе, мысль о любом прыжке мало привлекала ее, но прыгать, не имея под собой прочной страховочной сетки и хорошо продуманного плана, учитывающего все возможные случайности, — это и вовсе было ей непонятно. С Грейс случился легкий приступ клаустрофобии, и она глубоко вдохнула, удерживаясь от того, чтобы, перебравшись через девиц в свитерах, спастись бегством в дамской уборной.

— Джефф, Грейс не знает о Ближнем Западе, — сказала Хлоя. Сидящие за столиком серьезно закивали, так что Грейс едва не почувствовала себя параноиком. — Это собрание «АА», куда я хожу с тех пор, как переехала сюда.

— Анонимных алкоголиков? — спросила Грейс. — Но ты же не алкоголик.

— Я тоже туда ходил, — сказал кто-то. Грейс вдруг почувствовала себя так, будто угодила на собрание какой-то тайной ложи и не знает секретного рукопожатия.

— Грейс, я не пью уже почти пять лет. И я думала, ты об этом знаешь.

Грейс не могла припомнить, когда Хлоя последний раз напивалась. Конечно, в колледже на раз бывало, что Хлоя перебирала коктейлей.

— Почему ты мне не сказала? — спросила Грейс.

— Я несколько раз пыталась. Но ты и слышать не хотела.

— Пригубим из неупиваемой чаши, — сказал Джефф.

— Что это значит? — спросила Грейс.

— Отречение.

— И давно ты начал говорить лозунгами? — спросила Хлоя Джеффа, сделав глоток апельсинового сока.

— Выследи, дай отпор и уничтожь, — продолжал Джефф.

— Трезвым будь, пока не умрешь, — добавила Ким. — Поусердствуй.

— Хватит, — сказала Хлоя, подавляя смешок. — Видишь, с кем я здесь связалась? Может, переехать обратно в Нью-Йорк и предоставить этих полоумных самим себе?

— Помилосердствуй, — сказал Джефф.

— Вот это мне больше нравится, — сказала Хлоя.

Заказанные ими омлеты подали в овальных тарелках величиной с блюда матери Грейс. Ее порция была такой большой, что на нее ушло, наверное, по меньшей мере с десяток яиц; по бокам омлет был обсыпан мелко покрошенным мясом и хорошо прожаренным луком, так что ей показалось, что она никогда с ним не справится. Лэз обычно все доедал за Грейс. Она настолько привыкла к этому, что иногда была не уверена, действительно ли она доела свою порцию или по привычке оставила что-то Лэзу.

Грейс вспомнила, как однажды они ужинали с Лэзом в парижском бистро. Толстые, простроченные золотыми нитями шторы закрывали входную дверь, спасая посетителей от холода. Они с Лэзом были голодны как волки, пробродив целый день по Монмартру и Же-де-помм. Как всегда, Грейс оставила кусочек бифштекса, немного пюре из репы и несколько frites, которые Лэз съел, обмакивая хлеб в перченый соус на ее тарелке. За десертом она смотрела, как он сгребает ложкой остатки суфле, и только теперь задумалась, приходило ли ему когда-нибудь в голову, что она может доесть сама.

— Твоя подруга — хороший едок, — сказал Джефф Хлое. Грейс опустила взгляд на свою тарелку и увидела, что съела все подчистую, тогда как остальные едва притронулись к своим порциям.

— Сама не думала, что так проголодалась, — сказала она.

— Возьми то, что тебе нужно, и оставь остальное, — сказал Джефф. Хлоя закатила глаза. И снова Грейс не была уверена, что Джефф говорит об омлете, а не о чем-нибудь другом.

Грейс вслушивалась в разговор, и чувство одиночества покидало ее. Плечи расслабились, дыхание стало легче. Она поняла, что этот круг Хлоиных друзей в «Бонго рум» был предназначен не для того, чтобы находить ответы — потому что, как говорил Кейн, иногда ответов нет, — а для того, чтобы задавать вопросы. Вопросы эти возникали стремительно и хаотично, один за другим, словно выделывая кульбиты в воздухе. Если она отказалась от иллюзии, то кто или что убережет ее от падения? И почему ей это так необходимо?

Грейс подняла глаза — проверить, не смотрит ли на нее Йэн. Он размотал шарф и наконец снял свой бушлат, бросив его на спинку стула.

— Я вас не знаю, Грейс, — сказал он, наклоняясь к ней через стол, — вот если бы вы остались здесь подольше, я бы вас хорошенько порасспросил. Но лозунги вам не помогут, вам нужно сделать несколько шагов.

И хотя его слова показались ей излишне жесткими, Грейс стало легче оттого, что кто-то говорит с ней начистоту.

Впервые она прямо взглянула Йэну в глаза. Они были бледно-голубые и под определенным углом отливали серебром.

— Вы правы. Я их делаю. И в данный момент — тоже.

— Слава богу! — воскликнула явно довольная Хлоя. — Прошу любить и жаловать — моя подруга Грейс.

После завтрака Грейс с Хлоей прошлись по расположенным поблизости комиссионным магазинам. В одном, таком же большом, как «Прайс клуб», куда частенько захаживали родители Грейс, Хлоя снимала вещь за вещью с нагруженных вешалок. Она складывала их в металлическую тележку, продвигаясь по узким проходам к западной части платяного отдела, который в конце прохода примыкал к секции вещей из фланели, непосредственно перед яркими гавайскими рубашками.

Грейс поразили масштабы магазина, но еще больше ее изумляло то, что все продававшееся в нем когда-то принадлежало другим людям и что двух абсолютно одинаковых вещей не было. Выбрать здесь вещь по себе — это было нечто большее, чем просто подобрать нужный размер.

Грейс задумалась: почему какая-то вещь подходит именно этому человеку, а не тому? И еще: меняет ли одежда людей или наоборот?

Когда Грейс с Хлоей подошли к вешалке, где висели пальто «под леопарда», Хлоя остановилась как вкопанная и посмотрела на Грейс.

— Думаю, мне это не подойдет, — сказала Грейс.

— Ничего не говори, пока не примеришь, — ответила Хлоя, выбрав пальто прямого покроя и проверяя, все ли пуговицы на месте. Потом она сгребла несколько темных наушников и пару черных байкерских сапог.

— Здорово, что мы попали сюда пораньше, — сказала Хлоя, изучая вышивку бисером на жемчужно-белом кардигане. — Видела бы ты, какая сюда очередь после двенадцати. И все хорошее, конечно, разбирают.

Хлоя подтолкнула тележку в направлении примерочной и знаками показала Грейс, чтобы та встала в очередь. У женщины, стоявшей перед ней, лежала в тележке такая гора одежды, что можно было подумать, будто она собирается открыть собственную комиссионку. Когда подошла очередь Грейс, служащий, выдававший номера, даже глазом не моргнул при виде кипы одежды, которую она взяла с собой в примерочную (слишком пышное наименование для закутка, в котором едва можно было повернуться и где все оказывалось на виду). По сути, это была круглая площадка, задернутая занавеской для душа. Грейс повесила свою одежду на крючки, в бытность свою служившие кранами горячей и холодной воды, и посмотрела вниз — убедиться, что не наступит на водосток. Хлоя стояла снаружи, передавая ей одежду из тележки.