Бодряну велел все равно пока подержать детектива при себе. И вообще поговорить с ним о жизни. Отключив связь, он посмотрел на меня и попросил уточнить у Аньки, что детектив делал сейчас. Зачем он слушал происходящее в зале? Анька что-то задумала?

Я бросила взгляд на подругу. Та сидела между двух мужчин, которые приклеились к ней еще во Дворце бракосочетаний, и прекрасно проводила время.

Детектив влюблен в нее и следит за ней, чтобы не увел никакой другой мужчина? Работает без ведома Аньки и лично на себя?

У Бодряну я спросила, мог ли детектив проникнуть в зал для установки микрофонов в течение дня.

– Мог, пока мои с алмазным королем разбирались и в подвале его размещали, – хмыкнул Бодряну.

– Так Доброчинский про него не знает?!

– Пока нет, – ответил мой спутник. – Но его больше некуда было девать, я же тебе говорил. Наверное, Сигизмунду лучше и не знать. Сейчас все напьются, и мы пойдем с пленником беседовать. А там видно будет…

Я кивнула, потом мне в голову пришла другая мысль.

Микрофон или микрофоны могли быть установлены ранее… Чтобы знать, когда появляться с газовым баллоном. Но тогда что же получается-то, а?

– Поговори со своей подругой, – посоветовал Бодряну, выслушав меня. – А я своим мальчикам скажу, о чем детектива спрашивать.

Но он не успел дать задание «мальчикам». Семен позвонил сам и сообщил, что к особняку направляется Артем с каким-то свертком.

С подарком? Или с «подарком» в кавычках?

– Ну что, полезем под стол? – хохотнув, предложил Бодряну.

– Всегда успеем, – беспечно откликнулась я.

– Ты уверена?

Через пару минут я пожалела, что мы туда не залезли.

По пути через парк или при входе в особняк Артем развернул сверток и вошел в зал, где проходило торжество, уже с обрезом.

– Всем молчать! – рявкнул сильно пьяный Артем. Как он доехал-то сюда? – Стрелять буду!

– Артем, ты не туда целишься, – подал голос тамада Вася, правда без своей обычной бравады. – Клавдия Степановна вон там сидит.

– Молчать! – рявкнул Артем и выстрелил.

Вася, надо отдать ему должное, успел пригнуться, но на стене за его головой образовалась дырка…

Быстро среагировал один мужик из родственников Клавдии Степановны. Он вскочил из-за стола и ногой выбил обрез из рук Артема. Оружие грохнулось на стол, зазвенело разбитое стекло, но это явно было меньшим злом, чем пьяный несостоявшийся Ленкин муж с обрезом.

Тут же подскочили еще два мужика и скрутили Артема. Он разрыдался. Вася сказал, что брошенному Артему нужно выпить, и предложил Клавдии Степановне поднести чарку бывшему зятю, от которого она избавилась.

– Ты уверен, что я от него избавилась? – уточнила Клавдия Степановна. – Может, как раз наоборот, теперь постоянно будет бегать ко мне с обрезом. Или с автоматом. Или с гранатами. Знаешь же, что при желании сейчас все купить можно. Раньше-то он ко мне в гости не заходил. Никакими пирогами было не заманить.

– Да вас было не выгнать из моей квартиры! – заорал услышавший ее слова Артем, отрываясь от водки, которую ему налили мужики. Двое усадили его за стол между собой, а тот, который выбил обрез ногой, в ту минуту осматривал оружие.

– Ах, какой страстный мужчина! – воскликнула баронесса Литтлвудская, которой Сигизмунд Сигизмундович, похоже, объяснил происходящее. – У нас в Англии на свадьбу своей бывшей возлюбленной и друга еще никто с обрезом не прибегал!

«Это точно», – подумала я.

– В России такое в порядке вещей, – заметил один из уже сильно пьяных родственников Клавдии Степановны. – Меня девушка из армии не дождалась, с другом моим загуляла, который в институт поступил. А я дембельнулся как раз к их свадьбе, ну и ребят попросил, с которыми служил, вначале ко мне в гости заехать. Вот драка была так драка! У нас в поселке ее до сих пор вспоминают, хотя уже больше двадцати лет прошло. Как приезжаю к матери, дружок с самогоном заходит и…

– Так вы остались друзьями? – встрял Бодряну, в венах которого текла не только русская кровь.

– Мужчины всегда становятся лучшими друзьями после настоящей драки, – нравоучительно заявил дядька, поднимая правый указательный палец вверх. – Да и больше мне никто в жизни таких подарков не делал. Я только лет через десять после той драки понял одного нашего мужика, отписавшего в завещании свой дом бабе, которая за тридцать лет до его смерти за него замуж не вышла.

– Слушай, Артем, что умные люди говорят! – подала голос Клавдия Степановна. – Давай-ка составь завещание. Отпиши квартиру Ленке за то, что она не за тебя, а за Олега замуж вышла.

– И про машину не забудь, – подсказала тетя Света. – Хотя ты ее разобьешь, наверное, до смерти-то. Кстати, а кого ты сегодня убивать собирался?

– Я еще не решил, – ответил Артем и после принятия очередной рюмки водки упал лицом в салат, положенный чьей-то заботливой женской рукой ему на тарелку.

Бодряну опять позвонил Семен и сообщил, что к дому направляется весьма воинственно настроенная группа граждан, прибывшая на четырех машинах. Группа включает мужчин и женщин разного возраста.

– Вооружены? – уточнил Бодряну.

– Огнестрельного ничего не вижу… – произнес Семен. – Но шествие скорее похоже на крестьянский бунт – как их в фильмах показывают. Только вил и топоров нет. В общем, крестьяне идут к барину требовать отмены крепостного права…

– Еще только крестьян нам тут и не хватало, – буркнул Бодряну и отключил связь. Не сговариваясь, мы с ним поднялись из-за стола, желая покинуть зал. Но выйти незаметно не получилось.

– Куда это вы, господа иностранцы? – крикнул тамада Вася. – Сейчас петь будем! А уединяться потом. Девушка, вы по-русски понимаете или перевести? Мистер Бодряну, вы ее где-то здесь прихватили или с собой привезли?

– Она понимает по-русски, – вставила Клавдия Степановна, но не стала уточнять, кто именно меня привез в Россию.

– Давайте, спойте нам что-нибудь из ваших национальных свадебных песен. Или наших национальных песен. Может, станцуете еще?

– Только после того, как ты подаришь мне бубен или барабан с палочками, как обещал, – ответила я с милой улыбкой. – И принесешь табуретку.

Вася открыл от удивления рот. Все, знакомые с ситуацией, покатились со смеху. Другие гости просили объяснить, в чем дело. Сигизмунд Сигизмундович, сидевший между баронессой Литтлвудской и Резой Асланом, лично принялся им что-то нашептывать. Но не успел, что меня порадовало. Я не хотела привлекать к себе излишнее внимание англичан (то есть граждан, проживающих в Англии). Потому что в зал ворвалась толпа разгневанных мужчин и женщин, о которой предупреждал Семен. По большей части они были одеты в льняную одежду, почему-то ассоциирующуюся у многих западных людей с русским крестьянством. Даже стиль называется «пейзан рюс», что в переводе с французского означает «русский крестьянин». У меня создалось впечатление, что одежда вновь прибывших покупалась в одном магазине или шилась на одной фабрике. Мы с Бодряну прижались к стене и оба, не сговариваясь, бросили взгляды под стол. Может, стоило сразу же под него залезть?