но никто не счел нужным отдать мне хотя бы рубашку. На мгновение меня охватывает паника, пока я тянусь рукой к шее… но все же нахожу серебряную цепочку с отцовским кольцом.

Отец…

Что бы он сделал? Что бы он посоветовал мне сделать? Новости о битве между ЗСО и Несломленными, возможно, уже распространились. Вся галактика может быть охвачена войной. А Скар, Аври и остальные… они теперь одни.

Я больше не в силах защитить их.

Я сажусь, морщась от боли и оглядываю комнату. Думаю, вряд ли кого удивит, что я в камере предварительного заключения. Дверь закрыта, над ней камера в режиме реального времени, температура, как и ожидалось, чуть ниже комфортной.

Самое неожиданное — я здесь не один. Она лежит на другой био-кушетке, у противоположной стены. Одета в униформу Несломленных, но ниже талии на ней лишь черные трусы и все. Бедра в медицинских повязках, под ИИ на оливковой коже темнеют синяки. В какой-то момент её подключили к капельнице, но она, по-видимому, её вырвала, кровь капает с запястья, пятная пол. Она лежит на спине, с черными косами, черными губами и черным сердцем, уставившись убийственным взглядом в потолок.

Саэди.

— Очнулся, наконец, — тихо произносит она. — Надеюсь, ты сполна насладился отдыхом?

-.. Как долго я пробыл в отключке?

— Часы. — Она мотает головой. — Вы, Земляне, такие…слабаки.

— Ты под стражей у Землян, — замечаю я. — Что, в таком случае, это значит для тебя?

— Военнопленная. — она поворачивает голову, и смотрит на меня испепеляющим взглядом. — В этой войне тебе точно не выиграть.

— А я предупреждал тебя, — хмурюсь я. — Ты лишь сыграла им на руку, Саэди. Дала им именно то, чего они хотели.

— Конфликт, в котором не будет победы? Враждебно настроенного Архонта, которому под силу уничтожать солнца? — Саэди медленно садится, разминает голые ступни, и ставит ноги на пол. В ее глазах лишь малейший намек на боль от травмы. — Если твой народ хотел уничтожения, тогда да. Я предоставила им такой шанс.

— За всем этим стоит вовсе не мой народ.

— Этот жалкий значок Легиона Авроры, за которым ты прячешься, не избавит тебя от мести Звездного Истребителя. Каэрсан не станет проводить различий между ЗСО и твоими сотоварищами — легионерами. — Её черные губы изгибаются в улыбке, мелькают острые клыки. — Он убьет всех вас. Ваши солнца рухнут. Системы канут в небытие. Вся ваша раса пойдет прахом истории. Все вы.

— У тебя такой расстроенный голос, — говорю я.

Её глаза сужаются и становятся почти невидимы из-за черной краски на висках. Но знаменитое хладнокровие Сильдрати мгновенно отнимает пальму первенства у бешенства, Саэди надевает его словно перчатку.

— Ты — дурак, Тайлер Джонс, — говорит она. — И смерть твоя будет дурацкой.

— Я не настолько дурак, чтобы изрыгать проклятия на весь корабль, — я показываю на черную точку над дверью. — Ты ведь понимаешь, что мы под видео-наблюдением, да? Что они могут слышать всё, что ты скажешь? Видеть всё, что ты делаешь?

— Я — Темплар Несломленных, — она отбрасывает косы на плечи, демонстрируя три лезвия у неё на лбу. — Порождение Войны по крови и по праву. Помазанная кровью самого Архонта Каэрсана. Мне нечего бояться каким-то там людей.

— А я продолжаю говорить тебе, что те, кто заправляет всем этим шоу, вовсе не люди. Вещи, которые тут происходят, ты не в силах понять. Но поверь тому, что я говорю, Саэди, кровь, право и что-то там еще.

Я ложусь обратно на кушетку, морщась от боли из-за синяков на обнаженной груди.

— Так что поосторожней.

Закинув руки за голову, я упрямо смотрю в потолок, ощущая, как пылающий взгляд Саэди блуждает по моему телу. Судя по всему, она желает меня прикончить, я ощущаю, как от нее волнами исходят ярость и угроза. Но я знаю, она не настолько глупа, чтобы попытаться что-то сделать с этими камерами, и, кроме того, ее раны далеки от заживления. И поэтому я выбрасываю все мысли о Темпларе Саэди Гилрайт из головы, вместо этого я начинаю думать, как во имя всего святого, мне сбежать с этой камеры.

Помимо того, что на мне надето, у меня отняли еще и снаряжение. Я понимаю, что они забрали даже юниглас, и внезапно ощущаю чувство потери от последнего физического объекта, который остался у меня от Кэт.

Полагаю, теперь у меня навсегда останется татуировка, которую мы сделали вместе..

Я понимаю, что думаю о ней. Скучаю по ней. Она всегда прикрывала мне спину. На мгновение, я вспоминаю о той ночи в отпуске на берегу, провожу пальцем по бицепсу, вспоминая о том, как это делала она, думая о том, что она чувствовала тогда, как она дрожала, когда я..

Ты жалок.

Я моргаю. Осторожно сажусь, пронзительно глядя на Саэди, которая, по-прежнему, не сводит с меня суженых злобных глаз.

— Ты…?

Назвала тебя жалким? Да. Нашел время фантазировать об умершей любовнице.

Я снова моргаю. Понимая, что Саэди говорит со мной, не шевеля губами. Она каким-то образом…

Ты…у меня в голове?

Она презрительно фыркает.

Если можно назвать это так.

Как… как тебе это удается?

Такой слабый.

Я хмурюсь сильнее, пытаясь понять, что, во имя Создателя, здесь происходит. Может, у меня галлюцинации, или сотрясение мозга, или мне всё это снится. Но потом я вспоминаю разговор с Кэлом в Изумрудном Городе. Вспоминаю о его предупреждении, что Саэди могла выследить его… потому что ощущала его. Я смотрю на Саэди. В голове формируется понимание.

Твоя мать была Странницей…

Я ощущаю искру ярости, темную и извращенную, потрескивающую, точно живой ток, между нами.

Никогда больше не смей говорить о моей матери, Землянин.

Я мотаю головой. Мысли разбегаются. Кэл говорил, что ты унаследовала некоторые из её…, некоторые из способностей Странников. Я знал, что Странники эмпаты. Они могут читать ауры. Быть может, даже мысли. Но я не знал, что они могут общаться при помощи телепатии. Она с ног до головы оглядывает меня, холодно и презрительно.

Очевидно, что ты многого не знаешь, Тайлер Джонс.

… И что это должно означать?

Она фыркает.

Что ты сын своего отца.

Я ощущаю вспышку ярости от этого, такой же темной и глубокой, как и ее собственная. Моя рука непроизвольно тянется к цепочке на шее, к кольцу на конце.

Как на счет того, чтобы снять предмет отцов и матерей с обсуждения?

Смех звучит у меня в голове.

Ты — дурак.

Если ты сунулась мне в голову, чтобы оскорбить, тогда выметайся.

Я «сунулась», как ты выразился, в твою голову,