своим вычислениям, — по-крайней мере, у нас, разнообразия ради, хорошие новости. Я сделал поправку на дрейф во временной шкале. Если мы внесем поправку в курс, то окажемся именно в том месте, где «Хэдфилд» потерпел крушение.

Пальцы Зилы порхают над панелью управления.

— Аврора, у тебя есть какие-либо предчувствия, касательно того, что мы там обнаружим?

— Вообще никаких, — бормочет Аври, глядя на свои руки. Большим пальцем она потирает красное пятно на запястье, в том самом месте, где был наклеен седативный пластырь. Когда она поднимает глаза, то только ради того, чтобы оглянуться в сторону лазарета, где лежит Кэл.

— Я не знаю, что там, — шепчет она. — Я не знаю, что это. Я не знаю, кто я. Я не знаю, что произошло. — Она прерывисто втягивает воздух. — И я не знаю, что мне делать дальше.

Мы с Зилой обмениваемся долгим взглядом. Похоже, Аврора ни к чему не готова, не говоря уже о спасении Млечного Пути. Мы поставили на карту всё — мы уже пожертвовали двумя членами нашего отряда, ради неопределенного шанса, которым она и является. Она — всё что у нас есть.

— Вот что я тебе скажу, — говорю я, снова становясь весельчаком. — Почему бы нам с тобой не пойти вздремнуть? Зила нас подменит.

Наш Мозг склоняет голову набок.

— Я разбужу Скарлет, когда мне потребуется отдых.

Я сам хочу предложить остаться, но мы с Зилой оба знаем, что мне самому нужно отдохнуть. Поэтому я поднимаюсь, и предлагаю Аври руку, чтобы помочь ей подняться. Она принимает мою ладонь, и когда она на ногах, я обхватываю её пальцы своими, разглядывая её.

— Выглядишь потрепанной, — говорю я ей.

Ее тон сух.

— Можно подумать, ты похож на щеголя.

Свободной рукой я лохмачу свои волосы, которые теперь в еще большем беспорядке, чем обычно.

— Обнимашки?

Она колеблется, затем кивает, едва заметный кивок. Поэтому я притягиваю ее к себе и обнимаю. Я из тех долговязых, которые проведя слишком много времени в невесомости, становятся слишком длинными, поэтому ее макушка уютно устраивается под моим подбородком. Мой костюм слишком тесно прижимается к ней в паре мест, но кажется она не против. И долгое мгновение мы просто стоим так вместе: ее руки обнимают мою талию, её щека у меня на плече, мой подбородок покоится на её волосах. Когда я поднимаю глаза, Зила наблюдает за нами. Мне интересно, что порой она думает о всех нас. Сколько времени прошло с тех пор, как её саму кто-то обнимал. Обнимал ли когда-то.

Когда мы идем по коридору, Аврора поднимает руку и проводит по поверхности двери Тая, пытаясь увидеть сквозь нее, словно там внутри может оказаться наш пропавший Альфа. Она снова и снова слышала, как мы без устали повторяли, что бросили его, потому что она, Аврора, в приоритете для нас, как и ее безопасность. Поэтому все это она носит в себе, как и знание того, что она обладает силой, которую не может контролировать. Силой, которая пугает ее.

— Сладких снов, Безбилетница, — говорю я ей, когда дверь за ней закрывается. А потом, со вздохом, я отворачиваюсь от каюты и направляюсь в лазарет, где меня ждет другое испытание.

Свет там тусклый, Кэл лежит на био-кушетке, мед — повязка перекинута через плечо. Грудь обнажена, на коже расцвели синяки, которая из-за Складки стала черно-серой. Но вид Кэлииса Идрабана Гилрайта без рубашки, пусть и избитого, вызывает у меня желание благодарить Творца, что я дожил до этого момента. Он прекрасен. Эти скульптурные линии, крепкая мускулатура… я серьезно, все восемь кубиков, и дурацкие мышцы в виде буквы V, которые (трагическим образом) исчезают под штанами, вообще, похоже, явились из мифов и легенд.

Я в ауте.

Аври-Счастливица.

— Что-то не так, Финиан?

Я вздрагиваю, понимая, что он смотрит прямо на меня, поэтому закрываю рот.

— Просто проверяю, — отвечаю я ему, подходя поближе и кивая на его бицепсы. — У Вас есть лицензия на эти орудия, сэр?

Его брови идеально сходятся в замешательстве.

— Я хорошо владею всеми видами оружия, которое… — он умолкает, потому что понимает, что упустил нечто важное.

— Не бери в голову, — говорю я ему. — У меня есть вопрос.

Он каким-то образом понимает, что нужно быть крайне осторожным, повернув голову, чтобы лучше меня видеть.

— Спрашивай.

— Тогда на буксире, — говорю я, показывая на черные синяки над сердцем, — когда я понял, что портсигар принял на себя тот смертельный выстрел, и сразу после того когда я перестал благодарить Создателя за это, я смог открыть эту штуку.

Интерес нашего Танка усиливается.

— Я, так понимаю, ты знаешь что там.

— Да, — признаюсь я. — И я никак не могу понять этого, Кэл. Внутри была записка. С моим почерком. И я абсолютно уверен, что никогда не писал её.

На его прекрасном лице снова появляется хмурое выражение.

— И что на ней было сказано?

— На ней было написано «Скажи ей правду». - теперь я внимательно наблюдаю за ним. — Ты знаешь, что это может означать?

Он мотает головой.

— Нет, — отвечает он.

— Потому что сейчас мы не можем позволить себе скрывать что-то друг от друга, — продолжаю я. — Если есть нечто такое, о чем ты не сказал Аври, или Скар, или Зиле, или даже своей сумасшедшей сестре, кстати, тут я пойму, сейчас самое время, Кэл.

Выражение его лица застывает.

— Быть может, записка была для тебя. Ведь ты веришь, что она была написана тобой. И именно ты прочел её.

— Но это был твой подарок, — замечаю я.

— И даже поэтому я не могу дать ответа на твой вопрос.

Я не имею ни малейшего понятия по поводу того, был ли он со мной откровенен. С таким же успехом это могла быть и Зила, выражение его лица нечитаемо. После долгого молчания, я вздыхаю.

— Тебе что-нибудь нужно?

— Нет.

— Ну, Зила на мостике, если что, — говорю я ему. — Крикни, если будут проблемы.

— Дель`най, друг.

Пока я иду в каюту, я ломаю голову над тем, какие у меня могли бы быть секреты. На случай, если записка была предназначена для меня. Помимо того, что я никогда не признаюсь Скар, что пополз бы по битому стеклу на свидание с ней, если мы оба выживем, тут лучше сразу поставить прочерк. А записка, что бы она, черт дери, не значила, кажется невероятно огромным усилием, на которое стоит пойти ради неразделенной любви.

Дверь с жужжанием закрывается за мной, и я нажимаю на