Мы вышли на улицу, в море золотисто-оранжевых бархатцев, или семпазучитлес, как их тут называют. Бархатцы – одни из первых цветов, которые начали культивировать ацтеки, и, по легенде, они служат путеводной звездой для духов, возвращающихся на землю в День мертвых. Мы купили два гигантских букета и несколько связок банановых листьев, а еще свечи, ладан, papel picado (цветную бумагу, изготовляемую специально для Дня мертвых, с вырезанными на ней изображениями танцующих и веселящихся скелетов), несколько красных манго и папайю. Я поежилась, вспомнив, как всего несколько месяцев назад делала покупки в стерильных, залитых неоновым светом отделах сетевых супермаркетов «Коулз» и «Вулворт». Походы по настоящим рынкам – с их непередаваемым колоритом – мне очень нравились, и я знала, что буду скучать по жизни в Мексике. За неделю до этого мы с Рикардо рассказали его родным о своих планах переехать в Австралию в конце года. Мы немного боялись этого момента, понимая, насколько дружная у Рикардо семья. Мы объяснили, что это будет не навсегда, что мы уедем самое большее на два года и, если у Рикардо там ничего не получится, сразу вернемся обратно.

Однако эта идея нравилась Рикардо все больше и больше. Для него это был шанс усовершенствовать свой английский и увидеть другой мир – мир, из которого пришла я, – подобно тому, как я узнала его собственный мир.

Чавела тогда улыбнулась.

— Что ж, я могу только сказать: бегите отсюда, пока есть такая возможность. Спасибо американцам, наша страна в дерьме, – сказала она, со смешком ввернув крепкое словцо.

Когда я распрощалась с Чавелой и вернулась домой, мы с Рикардо устлали стол в гостиной банановыми листьями и усыпали лепестками бархатцев и повесили на стены над ним papel picado. Потом разложили на столе шоколадные черепа и фрукты, зажгли свечи и раскурили ладан. Говорят, что еда, оставленная на алтаре, на другой день – после пришествия духов – меняет свой вкус.

Мы добавили туда несколько фотографий умерших родных – наших полночных гостей. Мама прислала мне фото бабушки. Мы также поставили на стол акварели, которые она написала незадолго до смерти. Потом мы устроились на диване и выпили мескаля. Наш дом сиял теплым светом.

Мы с Рикардо решили 2 ноября, в ночь на День мертвых, сбежать из столицы. Такие праздники всегда гораздо красивее отмечаются в маленьких городках. Под столицей есть несколько селений, знаменитых своими народными гуляньями в этот день: например, Микскик, где устраивается масштабный праздник на кладбище, все одеваются в костюмы скелетов и призраков, и приглашаются марьячи – играть музыку для умерших.

Однако эти гулянья стали настолько популярными у chilangos, что поездка туда чревата несколькими часами стояния в пробках. Поэтому мы предпочли провести выходные в городе под названием Тепоцтлан, который находится в часе езды на юг от столицы. Там в День мертвых у жителей есть традиция сооружать алтари с дарами у себя в домах и открывать двери для всех празднующих. Мы уже несколько раз ездили туда, чтобы подняться на Тепоцтеко – гору с развалинами ацтекской пирамиды на вершине, у подножия которой находится этот городок.

Этот город считается священным у многих мексиканских индейцев, поскольку, по легенде, именно в нем родился бог – пернатый змей – Кетцалькоатль. Многие жители города – коренные индейцы, которые сосуществуют здесь с большой популяцией мексиканцев и людьми других национальностей, или «papayas cósmicas», как их называют в Мексике. Неясно, влекут ли их в этот город частые сообщения о появлении НЛО или эти видения начались как раз после того, как здесь обосновались эти «космические папайи». Один из жителей Тепоцтлана, фотограф по имени Карлос Диас, верит в то, что его похитил один из этих НЛО, и его случай, по слухам, наиболее убедительно подкреплен документальными свидетельствами.

Мы прибыли в этот городок в сумерках, в воздухе уже ощущался запах костров. Мы проехали мимо местного кладбища, на котором хлопотали местные жители. Они сидели вокруг могил, сияющих свечами. Мы припарковались где-то недалеко от центра города и пошли в аюрведический ресторан «Говинда Рам», чтобы встретиться с моим старым приятелем Баксом, переехавшим сюда несколько месяцев назад.

— Польза уринотерапии в том, что она на самом деле заставляет вас есть здоровую пищу… Потому что, если вы питаетесь неправильно, вкус будет просто невыносимым, – объяснял он нам за миской бурого риса с чечевицей.

Он казался гораздо счастливее и спокойнее, чем тогда, когда жил в Сентро-Историко. Даже если то, что он пил, и вызывало отвращение, он отлично знал все средства, использующиеся в китайской и индийской народной медицине, – и кажется, на него они действовали. После еды мы втроем вышли на улицу и примкнули к большой компании элегантно одетых скелетов и духов, которые веселились на узких мощеных улочках. Их костюмы были сделаны с выдумкой и действительно впечатляли. Молодые женщины-скелеты в широкополых шляпах, украшенных искусно вышитыми паутинками и цветами, гордо расхаживали по улице, придерживая подолы своих бальных платьев, с которых тоже облетала паутина. Скелеты без украшений, в костюмах из лайкры и огромных масках из папье-маше, нависали над нами на ходулях. Среди них было много детей.

Мы последовали за толпой причудливых персонажей в дом с широко распахнутыми дверями, которые были украшены цветами и фонариками. Пройдя в садик за домом, мы обнаружили там композицию из скелетов-великанов в масках из папье-маше, которые разъезжали на гигантских велосипедах с безумно радостными лицами. Наши хозяева, улыбчивая пожилая пара, стояли у стола, на котором для гостей был приготовлен горячий пунш из фруктов, корицы и рома. Мы похвалили их за изобретательность и двинулись в следующий дом.

Каждое представление, которое мы наблюдали, отличалось оригинальностью и выдумкой. Чаще всего мы видели скелеты – танцующие, поющие, пекущие хлеб, сидящие за обеденным столом, играющие на музыкальных инструментах, участвующие в борьбе lucha libre. На импровизированных подмостках дети разыгрывали представления о призраках.

Чем больше домов мы обходили, тем сильнее окунались в атмосферу празднества. Мы болтали с бабушками и дедушками, тинейджерами, малышами – со всеми подряд. Я никогда раньше не испытывала таких ощущений. Все люди собрались вместе и праздновали: не группками, а как единое целое. Все общались со всеми, не было никаких барьеров. Как будто присутствующий образ смерти напоминал нам о том, что объединяет всех нас: все мы смертны. Так почему бы и не попраздновать? Ведь мы не слишком долго сможем вот так быть вместе.

Об этом писал великий поэт, правитель древней Мексики, Нецауалькойотль:

Нет, не навсегда мы на земле – только ненадолго.

Из нефрита будь – искрошится,

Будь из золота – источится,

Будь из перьев кецаля – обдерутся.

Нет, не навсегда мы на земле – только ненадолго[19].

На исходе ночи небеса разверзлись, и наша троица припустила по скользким от дождя мощеным улочкам обратно, к Баксовой хижине на краю леса. Вдруг Бакс что-что крикнул по-английски. И в этот самый миг – после замешательства, которое длилось какую‑то долю секунды, пока мой мозг обрабатывал незнакомые фонемы, – до меня вдруг дошло, что я целую ночь проговорила по-испански, сама того не осознавая.