– Это было невыносимо, – отвечает парень с мягким шотландским акцентом.

– Меня заставили съесть банан, – делится девушка.

– Что? – Это настораживает. – Кто это с тобой сделал? Где они сейчас? Ты в порядке? – спрашиваю я, оглядывая комнату, как Шерлок Холмс.

– Не знаю, он вытащил его из своей волшебной шляпы и заставил меня съесть, – говорит она. Да уж.

– Мое шоу будет хорошим! И я не собираюсь заставлять тебя есть банан. Я обещаю.

Они оглядывают меня с головы до ног. Я смотрю на пустой паб, одинокие стулья и столы.

– Это мое второе выступление! Пожалуйста, останьтесь. Вы мне нужны, – говорю я, и мой голос становится все выше и выше. Я слышу кашель и смотрю направо.

Лили стоит в нескольких метрах и выглядит встревоженной. Я пугаю людей, в том числе собственных друзей. Я отворачиваюсь от нее. Нет времени на ее неодобрение. Ее манеры. Ее цивильность.

Я спрашиваю у этой пары имена, и они неохотно говорят мне: Адам и Дженни.

– Дженни, я обещаю тебе, что ты будешь смеяться. Адам, ты действительно нужен мне здесь.

Адам смотрит на Дженни. Дженни пожимает плечами. Они снова вешают пальто и садятся на свои места.

Итак, трансформация завершена. Раньше я боялась разговаривать с незнакомыми людьми, а теперь посмотрите на меня: я их запугиваю.

Понимаете, я хотела снова попробовать себя в стендап-комедии, потому что мой первый успех сбил меня с толку. Кем была эта девушка на сцене? Была ли это случайность? Смогу ли я на самом деле преуспеть в этом? И, что самое непонятное, нравится ли мне быть в центре внимания?

Мой второй концерт проходит на фестивале искусств Frindge в Эдинбурге. Я не знаю, почему подумала, что мой следующий концерт должен быть на самом большом и престижном фестивале комедии в мире. Это выглядит так, будто я выиграла свою первую партию в теннис против отца, а затем попросилась выступать на турнире Wimbledon.

Раньше я боялась разговаривать с незнакомцами, но все изменилось. Теперь они меня боятся.

Возможно, я еще не готова к этому.

Но Кейт проводит на фестивале вечер открытого микрофона каждую полночь и согласилась предоставить Лили, Вивиан и мне по пять минут на выступление.

В поезде у нас всех кружилась голова. Мы втроем остановились в квартире, найденной на сайте Airbnb, где и практиковали наши выступления друг перед другом, используя расчески в качестве микрофонов. Мы гуляли по городу, ели жареные бутерброды с сыром и хаггисом, пили горячий шоколад и наблюдали за самыми талантливыми комиками в мире.

Вчера Вивиан блестяще выступила перед публикой из 25 человек. Лили – перед 40 людьми. А теперь я выступлю перед Адамом и Дженни.

Сейчас 23:45, до начала шоу 15 минут. Я направляюсь прямиком в туалет, чтобы поговорить с самой собой. Я как Кларк Кент, но все, что я делаю, это кричу на себя в зеркало и возвращаюсь тем же человеком.

В итоге в зале восемь человек. Адам, Дженни, два звуковика, пара лет 40 из Шеффилда и две пьяные шотландские девушки, которые кажутся потерянными. Плюс Вивиан и Лили, которые сидят в первом ряду. И около 30 свободных мест.

Я чувствовала себя так уверенно после своего первого раза. И вдвойне уверенно после просмотра видео с выступления и осознания того, что большая часть моих внутренних страхов не была заметна зрителям. Ведущий выкрикивает мое имя, и я прохожу на сцену мимо бедных Дженни и Адама, вежливо хлопающих в ладоши. Ладно. Я к этому готова.

– Привет, – говорю я. – Как ваши дела?

Лили и Вивиан отвечают «ХОРОШО!» в обязательном верно-дружеском унисоне.

Я сглатываю. Мне так страшно, что я едва могу двигаться. Я не могу пошевелить ногами. Или руками. Я боюсь, что если сдвинусь с места, то сцена провалится подо мной. Наконец, я рассказываю свою первую шутку – о том, что я из Амарилло.

И ничего. Никакого смеха. Я ничего не слышу. Я даже произнесла эту фразу тем тоном, который всегда заставляет меня съеживаться у других комиков, самодовольным тоном типа «Разве это не смешно?». Почувствовав мою нужду, никто не засмеялся.

Продолжай, продолжай в том же духе. Я говорю еще одну шутку. Тишина. Представьте себе этот звук из фильмов, когда стакан ставят на стойку и раздается одинокий кашель в темноте.

Именно это я услышала.

А не смех.

Я собираюсь рассказать про то, каково быть американцем в Великобритании. Я стараюсь не терять темпа и выплеснуть часть энтузиазма, который, как сказала нам Кейт, так важен. Играйте по-крупному. Расположите их к себе.

– Итак, я не отсюда, – говорю я. – Но мне здесь нравится! Я очень люблю Англию!

Если бы я могла дать совет (и только один! один крошечный совет!), он бы заключался в следующем: когда вы выступаете в Шотландии, не заявляйте серьезно о своей любви к Англии.

Шотландцы не любят Англию.

– ФУУУУ! – кричат пьяные шотландские девчонки из первого ряда.

– ФУУУУ! – кричит бармен сзади.

Я смотрю на яркие огни, вижу отблески мертвых глаз, которые не смеются, и шотландцы освистывают меня. Просто дай мне умереть, Боже. Я не могу продолжать. Я нарушила общественный кодекс и теперь должна умереть.

– Не могу поверить, что Дженни и Адам видели меня такой, – я плачусь Лили, пока мы идем по Королевской миле. – Я обещала им, что буду хороша!

Лили ведет меня куда-то, где я могу выпить водки как можно быстрее.

– Те шотландские девушки в первом ряду были пьяны, – говорит Вивиан. – Клянусь, я видела, как одна из них чуть не упала, пока выходила из туалета. А потом ее подруга вошла в ту же кабинку. Они на наркоте. Ее было много. Очень много наркотиков.

Я ничего не говорю. У меня все еще кружится голова.

– А та пара из Шеффилда? Я даже не думаю, что парень говорил по-английски. Ты видела, как он молчал, когда ведущий задавал ему вопросы?

Как только мы приходим в нужное место, Лили начинает знакомить меня с людьми. Лили – экстраверт с большой буквы: она легко болтает с таксистами, парами в очереди на комедийные шоу и другими исполнителями. И мужчины, и женщины обожают ее. В какой-то момент Вивиан восклицает:

– Я не могу так больше! Лили слишком много разговаривает с незнакомцами! Если ты больше никогда их не увидишь, зачем беспокоиться?

Ну, во-первых, веселой Лили предлагают больше бесплатной еды, чем всем, кого я когда-либо встречала. Было бы обидно, если бы она не делилась, но она всегда это делает.

Каким-то образом ночь, когда я умерла на той сцене, стала одной из моих самых любимых ночей года. Около 4 часов утра мы с Вивиан и Лили возвращаемся в нашу квартиру по продуваемым ветром холмистым улицам Эдинбурга, задорно распевая песни невпопад.